«Тургеневская девушка» — определение, знакомое каждому литературоведу со школьной скамьи. Но попытка выяснить, что же именно представляет из себя «тургеневская девушка», оборачивается поиском «среднего арифметического» между определениями различной широты и объективности — от авторов-«эмансипе» XIX века до литературоведов-фрейдистов конца XX века. «Тургеневские девушки» смогли отмежеваться от «тургеневских женщин» и оказаться востребованной характеристикой даже в XXI веке; их наименование, по мнению общественности, являет собой «крылатое выражение», устойчивое фразеологическое сочетание, не вошедшее, однако, ни в один фразеологический словарь. «Тургеневские девушки» поглощают и «кисейных барышень», и «романтических героинь»; порой их влияние расширяется настолько, что они становятся эквивалентом «русских женщин».
Л. Н. Толстой говорил о героинях Тургенева: «Может быть, таковых, как он писал, и не было, но когда он написал их, они появились. Это — верно; я сам наблюдал потом тургеневских женщин в жизни». Возможно, возникнув единожды вне терминологического поля, дефиниция «тургеневская девушка» прочно обосновывается в трудах литературоведов и наделяется объясняющей функцией по отношению к различным героиням и явлениям жизни. Это не имя собственное, перешедшее в разряд имени нарицательного; это и не определение, проникнувшее за границы текста из самого текста (подобно «обломовщине»). «Тургеневские девушки» — это уникальное явление не только русской культуры (от века XIX до века XXI), но и русской науки и критики, способное вобрать в себя образы, порой очень сильно отличающиеся друг от друга.