Важнейшим концептом, вокруг которого строилась ратификационная кампания 1787–1788 гг. в США, была, разумеется, конституция. В зависимости от политических взглядов того или иного публициста, она могла ассоциироваться с тьмой, тайной и сатанинским началом («Злой дух тьмы председательствовал при ее рождении») либо со светом, лунным и солнечным диском («Федеральный план, подобно лунному диску, подлинному наблюдателю представится совершенным, хотя он и кажется покрытым небольшими пятнами»). Разумеется, использовалась оппозиция свобода/тирания, характерная для западного политического дискурса нового времени. Федералисты и антифедералисты понимали под противоположными членами этой оппозиции разные смыслы. Для федералистов свобода состояла в разделении властей, принципе сдержек и противовесов, в свободе народа. Для вторых более важны были права штатов, ущемленные конституцией. Соответственно, противники конституции видели в последней «самый коварный и ужасный заговор, какой когда-либо в самые темные века изобретался против прав свободного народа». Защитники документа, напротив, ассоциировали свободу именно с новой федеральной системой, противопоставляя ее анархии и хаосу периода Конфедерации. Обе партии использовали характерные метафоры. Например, распространенным было понимание конституции как здания, храма, корабля. Такие метафоры легко могли визуализироваться в политических карикатурах, воплощаться в материальных объектах (здания с тринадцатью колоннами, символизирующие Союз; «федеральный фрегат» в ратификационной процессии в Нью-Йорке). Визуализация метафор облегчала восприятие политической полемики в обществе, где грамотность была еще довольно низкой. Обе партии прибегали к алармистской риторике, доказывая, что провал их программы приведет к ужасающим последствиям.