Сравнение примеров (1) и (2) показывает, что в старославянском языке (ССЯ) встречаются как минимум два типа аналитических структур прошедшего времени, различающихся употреблением форм глагола быти. В то время как формы аориста I с имперфективной основой бѣ- и формы имперфекта бѣа- обычно передают статальное значение и поэтому в сочетании со страдательными причастиями прошедшего времени (ППП) образуют результативные конструкции (1),  формы сигматического (перфективного) аориста II на бы- чаще всего носят инхоативный оттенок и выполняют функцию вспомогательного глагола в акциональных пассивных конструкциях (2).

(1) бѣ же написано и҃с (ἦν δέ γεγραμμένον) (МК, Ин 19:19)

(2) речено же быстъ (ἐρρέθη δέ) (МК, Мф 5:31)

При рассмотрении возможных сочетаний ППП с формами глагола быти бросается в глаза, что подобный способ разграничения акционально-пассивных и результативных структур встречается лишь в прошедшем времени. В настоящем времени в качестве акционального маркера изредка используется глагол бывати, устраняющий результативное значение ППП, но в будущем этот глагол не встречается и ППП облигаторно сочетается с формами глагола быти (бѫд-), выполняющими функцию как вспомогательного глагола в пассивных, как и связки в результативных конструкциях.

В отличие от современного русского языка обсуждаемые аналитические конструкции в ССЯ не были многозначными несмотря на их потенциальную омонимию.  Анализ причастных конструкций в прошедшем и будущем времени в Мариинском (МК) и Супрасльском кодексах (СК) показывает, что акциональные конструкции отличаются от результативных порядком составных частей. В акциональных пассивных предложениях вспомогательный глагол всегда занимает позицию после причастия (2), а в результативных предложениях формы глагола быти чаще всего предшествуют причастию (1).

Сравнение этих памятников с греческим прототипом показывает, что данная маркировка нельзя свести к влиянию греческого языка.