Вопрос о литературных подтекстах «Недоросля» неоднократно привлекал внимание исследователей. Однако связь комедии Д. И. Фонвизина с русской литературной журналистикой до сих пор не раскрыта. Это тем более странно, что практически все основные образы и мотивы «Недоросля» подробно обсуждались в 1760–1770-х гг. на страницах именно периодических изданий. Объясняется это, в первую очередь, научной традицией их осмысления: не одно поколение ученых описывало политические контексты журнальных полемик – особенно якобы существовавший «конфликт» Екатерины II и Н. И. Новикова. Так, например, на первый план был выдвинут т.н. «спор о характере сатиры» – с нашей точки зрения, сюжет маргинальный. Главная же проблема осталась в тени – проблема формирования нового образа благородного человека, воспитания настоящего русского «honette homme». Эту задачу поставила перед собой Екатерина II во «Всякой всячине», которая не «боролась» с «просветителями», а претендовала на то, чтобы стать «учебником» «науки жить между людьми».  Именно на этот новый образ русского «честного человека» и ориентировался Фонвизин, когда создавал своего «Недоросля». Комический эффект возникал благодаря резкому контрасту: просвещенный столичный дворянин смотрел на «безобразия» провинциальных Простаковых и Скотининых и остро ощущал ту пропасть, которая их разделяла. Митрофан Простаков – это «honette homme» «наоборот». В то же время внимание зрителей должно было быть сосредоточено не на сюжетных коллизиях, намеренно сведенных к минимуму, а на разговорах Стародума, Правдина, Милона и Софьи. Таким образом, Фонвизин создал комедию, которая и идеологически (проблема воспитания просвещенного дворянина), и формально (непринужденная беседа «равных» собеседников) связана с екатерининским проектом трансформации русской элиты.