1. Г. Бюхнер был единственным в первой половине XIX в., кто раскрыл как трагическую закономерность исход судьбы революционера-вождя: надрыв человеческой индивидуальности в осознании ею собственного политического и морального тупика. Изображению этого в его драме «Смерть Дантона» заметно помогло «присутствие» в тексте античных фигур, имен, фактов. 2. В немецком эстетическом мышлении античное всегда так или иначе подразумевало превосходство перед современно-реальным. Утвердившись в XVIII в. как категория  прекрасного, основополагающая для искусства (Винкельман, веймарский классицизм), как воссоздание  светлой стороны жизни в конкретном творчестве (Виланд), оно прошло проверку на право идеального в понимании романтиков: недостижимого в силу его принадлежности минувшему, – и снизилось в бидермейере до излюбленного, хотя пустого  украшательства бюргерского быта. 3. В драме Бюхнера выдающиеся деятели революции, постоянно уподобляющие себя и друг друга персонажам античной истории, – и те, кто выбирает последних образцом политического поведения, и те, кто ищет в античных бытовых привычках и нравах средство «обезболивания» своих поражений в борьбе, – представляют идеальное вывернутым  наизнанку. И это оказывается его реальным лицом – с точки зрения не христианских, а чисто человеческих нормативов. В прославленных личностях античной эпохи невольно начинает просматриваться зловещее или ничтожное, а ее воспетые в веках телесные радости выглядят слабым суррогатом достойной жизни. 4. Античное у Бюхнера сохраняет характер вечного, однако в существенной переоценке такового самим ходом истории; память о нем приобретает непривычно мрачный колорит.