Г. В. Адамович о советской литературе: критерии оценки текстов на основе частотного анализа слов
Полина Олеговна Новинская
Докладчик
студент 2 курса
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Ключевые слова, аннотация
Доклад посвящен компьютерному анализу критических статей Г. В. Адамовича 1928—1931 гг. о советской литературе на языке R. В результате анализа были сформулированы критерии, по которым критик оценивает тексты.
Тезисы
Ключевые слова: частотный анализ; литературная критика; советская литература; русская эмиграция
Современники Адамовича отмечали отсутствие у него критического метода, филологического анализа при работе с текстами, противоречивость его суждений и незаконченность мыслей. О. Коростелев указывает, что критик чаще использовал индивидуальные, «творческие» определения для выражения оценки. Частотный анализ отчасти развенчивает мнение об «импрессионистической» манере письма Адамовича, поскольку позволяет выделить оценочные слова, на основе которых возможно представить ряд критериев, предъявляемых к произведениям.
Анализ корпуса из 35 статей показал, что наиболее частотные слова можно разделить на три группы: 1) связанные с контекстом — литературной традицией; 2) отражающие тематику произведения; 3) дающие характеристику тексту.
Далее мы работали со словами, относящимися к третьей группе. В результате была построена диаграмма (самые частотные слова: живой, талант, настоящий, чувство, трудный и т. д.), опираясь на которую мы сформулировали критерии оценивания. Их можно изобразить как систему оппозиций:
1) стиль: простота (понятность) — сложность;
2) отношение к партийным установкам: относительная свобода (оригинальность) — «подлаживание»;
3) изображение: правдивое (живое) — лживое (искусственное).
Критерии расположены по степени значимости.
В докладе мы приводим более подробный анализ и статистику, руководствуясь которыми, можно утверждать, что для Адамовича важно, чтобы текст не был перегружен формальными приемами, он ценит, когда язык близок к живой речи. Однако стилистические недочеты не сильно влияют на оценку текста, эстетический принцип менее важен, чем содержательный.
Более негативно Адамович относится к произведениям, не выходящим за рамки точного воспроизведения партийной идеологии, для него они «лживы», поскольку содержат схематичное изображение мира без попытки проникновения в его глубину. Но и их критик не оценивает полностью отрицательно: они могут быть полезны как «человеческие документы» (он говорит о необходимости чтения Ф. В. Гладкова и М. С. Шагинян).
Главный и самый важный критерий — произведение должно быть максимально правдиво. Выше всего Адамович ставит тексты, авторы которых стремятся проанализировать душу человека, а не имитировать реальность. От писателя он требует быть искренним и способным мыслить самостоятельно, насколько это возможно при цензуре: писать на заданные сюжеты так, чтобы они не были плоскими, соответствовали «вечным» сюжетам, в этой способности и заключается талант автора. Адамович не видит принципиальной разницы между эмигрантскими и советскими текстами и не считает последние плохими только исходя из темы, которой они посвящены, для него важнее то, как она раскрыта, соотносится ли с жизнью, помогает ли понять идеи времени. Если же текст остается на уровне воспроизведения действительности и подражания ей, то он ценен только как свидетельство об эпохе.
Современники Адамовича отмечали отсутствие у него критического метода, филологического анализа при работе с текстами, противоречивость его суждений и незаконченность мыслей. О. Коростелев указывает, что критик чаще использовал индивидуальные, «творческие» определения для выражения оценки. Частотный анализ отчасти развенчивает мнение об «импрессионистической» манере письма Адамовича, поскольку позволяет выделить оценочные слова, на основе которых возможно представить ряд критериев, предъявляемых к произведениям.
Анализ корпуса из 35 статей показал, что наиболее частотные слова можно разделить на три группы: 1) связанные с контекстом — литературной традицией; 2) отражающие тематику произведения; 3) дающие характеристику тексту.
Далее мы работали со словами, относящимися к третьей группе. В результате была построена диаграмма (самые частотные слова: живой, талант, настоящий, чувство, трудный и т. д.), опираясь на которую мы сформулировали критерии оценивания. Их можно изобразить как систему оппозиций:
1) стиль: простота (понятность) — сложность;
2) отношение к партийным установкам: относительная свобода (оригинальность) — «подлаживание»;
3) изображение: правдивое (живое) — лживое (искусственное).
Критерии расположены по степени значимости.
В докладе мы приводим более подробный анализ и статистику, руководствуясь которыми, можно утверждать, что для Адамовича важно, чтобы текст не был перегружен формальными приемами, он ценит, когда язык близок к живой речи. Однако стилистические недочеты не сильно влияют на оценку текста, эстетический принцип менее важен, чем содержательный.
Более негативно Адамович относится к произведениям, не выходящим за рамки точного воспроизведения партийной идеологии, для него они «лживы», поскольку содержат схематичное изображение мира без попытки проникновения в его глубину. Но и их критик не оценивает полностью отрицательно: они могут быть полезны как «человеческие документы» (он говорит о необходимости чтения Ф. В. Гладкова и М. С. Шагинян).
Главный и самый важный критерий — произведение должно быть максимально правдиво. Выше всего Адамович ставит тексты, авторы которых стремятся проанализировать душу человека, а не имитировать реальность. От писателя он требует быть искренним и способным мыслить самостоятельно, насколько это возможно при цензуре: писать на заданные сюжеты так, чтобы они не были плоскими, соответствовали «вечным» сюжетам, в этой способности и заключается талант автора. Адамович не видит принципиальной разницы между эмигрантскими и советскими текстами и не считает последние плохими только исходя из темы, которой они посвящены, для него важнее то, как она раскрыта, соотносится ли с жизнью, помогает ли понять идеи времени. Если же текст остается на уровне воспроизведения действительности и подражания ей, то он ценен только как свидетельство об эпохе.