«Горе заберет, так заплачешь»: горе как ритуальный агент в разговорах о причитаниях
Ксения Олеговна Мельникова
Докладчик
студент 2 курса
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский государственный университет
Ключевые слова, аннотация
В докладе анализируется феномен горя и его ритуальное значение в ходе похоронного обряда. Гипотеза состоит в том, что горе является не только особым состоянием и переживанием, но и активным ритуальным агентом, включенным в похоронный обряд. Горе как ритуальный агент обеспечивает связь между причитанием и переживанием утраты, тем самым оно налаживает социальные связи, разрушенные уходом человека из жизни. Материалом для доклада стали рассказы-воспоминания о похоронах и причитаниях, где «горе» представлено как «логический субъект действия».
Тезисы
Ключевые слова: причитания; причетницы; практики горевания; ритуал
В ходе изучения записей о похоронных причитаниях в Фольклорном архиве СПбГУ было обнаружено, что горе в рассказах о причитаниях может выступать в различных синтаксических значениях. Напр., в своей работе «Прагматика фольклора» С. Б. Адоньева указывала на его предикативность: «…горе может выступать как логический субъект действия: “горе придет”, “горе учит”, “горе пройдет”, “горе сподобит”, горе наполняет собою дом».
В докладе анализируется феномен горя и его ритуальное значение в ходе похоронного обряда. Основываясь на исследовании фольклориста и антрополога А. А. Панченко «Ритуальная агентность и моральные паники: к антропологии богохульства и святотатства», я рассматриваю горе в качестве ритуального агента. По мысли А. А. Панченко, статус «ритуального агенса» в равной степени применим «как к человеческим, так и к не- или сверхчеловеческим существам». В своей работе исследователь ссылается на Е. Сёренсена и указывает на мысль о том, что сверхчеловеческие ритуальные агенты обеспечивают связь между совершаемым действием и его результатом. Представляется, что горе в ходе похоронного обряда является нечеловеческим ритуальным агентом. Горе как ритуальный агент обеспечивает связь между причитанием и переживанием утраты, тем самым оно налаживает социальные связи, разрушенные уходом человека из жизни.
В своем докладе я буду анализировать рассказы-воспоминания о похоронах и причитаниях, где «горе» представлено как «логический субъект действия». Когда собеседницы делятся с фольклористами своим опытом причитания, они объясняют собственное умение присутствием горя. Горе может «забирать», «прижимать» и «припадать»:
«У меня отец умер молодой, 62 года, дак мне вот... была женщина, Валентина Агафоновна, она говорит: ты поплачь, девка, поплачь! А я говорю: а я не умею. А она говорит: горе заберет, так заплачешь! И правда — жалко мне было его, и я плакала голосом, плакала» [ФА СПбГУ: Мез17а-163].
«В. А.: Горе прижмет, дак тут, конечно, сразу будешь.
Е. Е.: Горе припадет, все выскажешь.
В. А.: Да, тут уже самой-то, от сердца» [ФА СПбГУ: Мез17а-7].
Кроме того, горе может и «заставлять плакать», и «плакать» само:
«Или горе вот тако людей так заставляло плакать. Горе, да» [ФА СПбГУ: Мез17а-2].
«Вот я говорю, у меня племянник, этот, Сережа умер, он, в принципе, был мне не племянник, он как бы брат младший — он с полутора лет, я его вырастила, можно сказать, у нас разница с ним небольшая — девять с половиной лет была, вот, когда он умер, вот, это самое, тетя Клава мне говорит: “Тоня, как ты плакать-то, — говорит, — умеешь?!” Я говорю: “Тетя Клава, — я, — говорю, — не сама плачу: горе плачет”» [ФА СПбГУ: Мез17а-5].
Выбранные фрагменты из интервью показывают, что горе в понимании собеседников — это необходимое условие для причитания. Такое умение открывается только тогда, когда горе уже «случилось».
Таким образом, моя гипотеза состоит в том, что горе является не только особым состоянием и переживанием, но и активным ритуальным агентом, включенным в похоронный обряд.
Материалом для доклада служат записи рассказов о похоронных причитаниях из Фольклорного архива СПбГУ на Русском Севере.
Литература:
Фольклорный архив Санкт-Петербургского государственного университета (ФА СПбГУ).
В ходе изучения записей о похоронных причитаниях в Фольклорном архиве СПбГУ было обнаружено, что горе в рассказах о причитаниях может выступать в различных синтаксических значениях. Напр., в своей работе «Прагматика фольклора» С. Б. Адоньева указывала на его предикативность: «…горе может выступать как логический субъект действия: “горе придет”, “горе учит”, “горе пройдет”, “горе сподобит”, горе наполняет собою дом».
В докладе анализируется феномен горя и его ритуальное значение в ходе похоронного обряда. Основываясь на исследовании фольклориста и антрополога А. А. Панченко «Ритуальная агентность и моральные паники: к антропологии богохульства и святотатства», я рассматриваю горе в качестве ритуального агента. По мысли А. А. Панченко, статус «ритуального агенса» в равной степени применим «как к человеческим, так и к не- или сверхчеловеческим существам». В своей работе исследователь ссылается на Е. Сёренсена и указывает на мысль о том, что сверхчеловеческие ритуальные агенты обеспечивают связь между совершаемым действием и его результатом. Представляется, что горе в ходе похоронного обряда является нечеловеческим ритуальным агентом. Горе как ритуальный агент обеспечивает связь между причитанием и переживанием утраты, тем самым оно налаживает социальные связи, разрушенные уходом человека из жизни.
В своем докладе я буду анализировать рассказы-воспоминания о похоронах и причитаниях, где «горе» представлено как «логический субъект действия». Когда собеседницы делятся с фольклористами своим опытом причитания, они объясняют собственное умение присутствием горя. Горе может «забирать», «прижимать» и «припадать»:
«У меня отец умер молодой, 62 года, дак мне вот... была женщина, Валентина Агафоновна, она говорит: ты поплачь, девка, поплачь! А я говорю: а я не умею. А она говорит: горе заберет, так заплачешь! И правда — жалко мне было его, и я плакала голосом, плакала» [ФА СПбГУ: Мез17а-163].
«В. А.: Горе прижмет, дак тут, конечно, сразу будешь.
Е. Е.: Горе припадет, все выскажешь.
В. А.: Да, тут уже самой-то, от сердца» [ФА СПбГУ: Мез17а-7].
Кроме того, горе может и «заставлять плакать», и «плакать» само:
«Или горе вот тако людей так заставляло плакать. Горе, да» [ФА СПбГУ: Мез17а-2].
«Вот я говорю, у меня племянник, этот, Сережа умер, он, в принципе, был мне не племянник, он как бы брат младший — он с полутора лет, я его вырастила, можно сказать, у нас разница с ним небольшая — девять с половиной лет была, вот, когда он умер, вот, это самое, тетя Клава мне говорит: “Тоня, как ты плакать-то, — говорит, — умеешь?!” Я говорю: “Тетя Клава, — я, — говорю, — не сама плачу: горе плачет”» [ФА СПбГУ: Мез17а-5].
Выбранные фрагменты из интервью показывают, что горе в понимании собеседников — это необходимое условие для причитания. Такое умение открывается только тогда, когда горе уже «случилось».
Таким образом, моя гипотеза состоит в том, что горе является не только особым состоянием и переживанием, но и активным ритуальным агентом, включенным в похоронный обряд.
Материалом для доклада служат записи рассказов о похоронных причитаниях из Фольклорного архива СПбГУ на Русском Севере.
Литература:
Фольклорный архив Санкт-Петербургского государственного университета (ФА СПбГУ).