Ключевые слова: Г. Д’Аннунцио; символика цвета; итальянская литература рубежа веков

В романе Г. Д’Аннунцио «Огонь» символика красного цвета является основообразующей. Семантика «красных» образов многозначна и связана с целым комплексом актуальных для символизма тем: фигура художника, сверхчеловеческое начало, создание нового искусства, оппозиция жизни и смерти. Целью данной работы является анализ «красной» символики в романе «Огонь» и ее значения для эстетической программы Д’Аннунцио. Новизна исследования состоит в расширении малоизученной в нашей стране темы даннунцианского символизма.
Семантика «красного» гораздо шире, чем цвет конкретных объектов. Как и огонь, красный цвет ассоциируется с творчеством, с Божественным Логосом, проникающим в душу поэта и его слушателей. Гений «синестетического мимесиса» [Boccali, 2011: 103], Стелио Эффрена, наделен даром преобразовывать визуальное впечатление в искусство, сочетающее в себе поэзию, музыку и танец. Чтобы его выступление напоминало ритуальное действие, он проводит его осенью, когда город наполнен оттенками красного, и вечером, чтобы зарево заката было усилено огнем факелов. Свет, отраженный поверхностью моря, создает эффект «горящей воды». Взаимопроникая друг в друга, огонь и вода «обретают язык», чтобы рассказать «легенды, рожденные из их вечности». Творческий акт Стелио «сверхчеловечен» по своему масштабу, поскольку выходит на уровень прастихий.
Красный нередко взаимодействует в романе с другими цветами. Сочетание золотого и красного отсылает к флагу Венецианской республики (крылатый золотой лев с мечом и книгой на алом фоне). Это сочетание также превалирует в окраске домов Венеции. Слияние «красного» и «золотого» происходит в эпизоде свадьбы Венеции и Осени, что наделяет это сочетание цветов эротическим подтекстом. Сочетание красного цвета с белым представлено двояко: белый цвет может противопоставляться красному как «холодный» полюс «горячему», а может «родиться» из красного, когда тот раскален до предела. Так происходит в эпизоде выступления Стелио: факелов становится так много, что толпа превращается в белую массу.
Наконец, «красное» в романе соединяется с «черным», создавая характерную для литературы конца века оппозицию эроса и танатоса. «Красное» и «черное» взаимодействуют в сцене совместной ночи Стелио и Фоскарины. Стелио наполняет «чувство сверхчеловеческой мощи» и «великолепия собственной крови». Он устремляется по венецианским каналам на черной гондоле под алым парусом. В это время Фоскарина встает с ложа словно опороченная и задумывается о смерти. Несмотря на ассоциацию красного цвета с жизнью, он оказывается неразрывно связан со смертью. Красный — это и цвет триумфа, и цвет эроса, крови, витальности. Задача Стелио как Поэта — победить чудовище толпы, укротив его искусством. О том, что происходит в случае неудачи, рассказывается в легенде об Орнацио. В ней красный становится цветом смерти, воплощенной в образе Красного человека. Важна мотивация казни Орнацио: он заслужил смерть, поскольку не смог подчинить толпу искусством. Данная проблематика продолжает традицию «Неведомого шедевра» Бальзака и «Творчества» Золя: сверхсильное живое начало убивает художника, не способного с ним совладать.
Таким образом, красный цвет нагружен в романе не только визуальным, но и эстетико-философским значением.

Литература:
Boccali R. D’Annunzio e le immaginifiche combustioni: L’estetica del fuoco tra mimesis e poesis // MLN. 2011. Vol. 126. №1. P. 98—113.