Интерпретируя фамилию центральных персонажей драмы «Гроза» (семьи Кабановых), исследователи традиционно увязывают ее с агрессивной семантикой фамилии другого ключевого персонажа пьесы — купца Дикого — и названием самой пьесы [Костелянец 2007: 389, Ревякин 1974: 174; Eisold 1960: 53]. Между тем анималистические антропонимы можно встретить в большинстве пьес А.Н. Островского, а в ряде текстов подобными именами наделены «заглавные» (открывающие список действующих лиц) или определяющие развитие сюжета персонажи (Хорьковы в «Бедной невесте» (1851); Коршунов в «Бедность не порок» (1853); Кукушкина в «Доходном месте» (1857); Карп, Зайчиха, Курицын в «Грех да беда на кого не живет» (1862); Кочетов в «Комике семнадцатого столетия» (1872); Мизгирь в «Снегурочке» (1873), Беркутов в «Волках и овцах» (1875) и др.).
В нескольких пьесах Островского появляются не только «свиные» / «кабаньи» имена (Кабановы в «Грозе» (1859), Хрюков в «Шутниках» (1864), Кнуров в «Бесприданнице» (1878)), но и «свиная» фразеология: «Я бы свинья был, когда б не сделал, потому что я, можно сказать, облагодетельствован вами и с ребятишками»; «Только какая-нибудь свинья необразованная может не чувствовать этого»; «Гусь свинье не товарищ: как хотите, так и делайте» («Свои люди – сочтемся», 1849); «Ты, говорят, окромя свинячьего, на семь языков знаешь» («В чужом пиру похмелье», 1855); «Один любит арбуз, а другой – свиной хрящик» («Бесприданница», 1878); «Да ведь это свинство...» («Без вины виноватые», 1883). И чаще всего речь в них идет о «свинском» образе жизни или «свинских» нравах, «свинских» привычках персонажей. Показательно, что большинство примеров содержится в одной из ранних пьес Островского — комедии «Свои люди — сочтемся». Однако это, на первый взгляд, казалось бы, никак не позволяет объяснить выбор Островским фамилии для героев своей самой знаменитой драмы. Ведь «свиные» имена можно встретить и в произведениях других русских писателей (Гоголь, Гончаров, Тургенев, Чехов).
Едва ли не во всех пьесах Островского основная коллизия и характеры действующих лиц окончательно проясняются только в финале. И хотя о самоубийстве Катерины Кабановой (а девичья фамилия героини так и не будет открыта) читатель узнает лишь в конце пьесы, ее смерть была во многом запрограммирована с самого начала и тщательно «подготавливалась» Островским на протяжении всего действия. Героиню как будто влечет, притягивает смерть, а она не может сойти с дороги, на которую ступила еще в детстве. Поэтому и поступки Катерины, как и ее соперницы Кабанихи, носят во многом провокационный, демонстративный характер: от самого невинного, казалось бы, непочтительного обращения к своей властной, не терпящей возражений свекрови, до появления на «греховном» свидании в «белом платке» и публичного признания в совершенной измене. Ведь гибель Катерины — своего рода катализатор для других, более значимых событий — разрушения и гибели семьи Кабановых, но главное — «бунта» сына против материнской власти — ситуация  в пьесах Островского (как и вообще в русской классической литературе) чрезвычайно редкая, уникальная, поскольку «бунтуют» в его пьесах против родительской, в первую очередь материнской, власти преимущественно только дочери. Сыновья в пьесах Островского, особенно в тех, где отсутствует или в значительной степени нивелировано «отцовское», мужское начало, почти всегда пасуют перед авторитетом матери, смиряются перед ее властью («Бедная невеста», «Воспитанница» (1858), «Не было ни гроша, да вдруг алтын» (1871)  «Богатые невесты» (1875), «Правда — хорошо, а счастье лучше» (1876), и др.). И наиболее похожа на «Грозу» в этом смысле пьеса «Не сошлись характерами!» (1857), которая, кстати, близка ей и хронологически. В отличие от других, страдающих от чрезмерной материнской «опеки», а часто и просто унижений, персонажей-сыновей Островского, герой этой пьесы Поль Прежнев в финале почти не сдерживает своих чувств и «благодарит» мать за то, что она «промотала» его состояние и воспитала его так, что он никуда «не годится» и умеет только «проживать» [Островский 2020: 162]. Подобная развязка отсылает к другой знаменитой, классической, пьесе русской литературы — комедии Фонвизина «Недоросль», финальный поступок Митрофана в которой спровоцирован в первую очередь крайне недальновидной политикой его матери Простаковой, приведшей, в конечном счёте, к утрате имения и вынудившей героя отправиться на службу, отказавшись от «барских» привилегий. В этом контексте «свиная» фамилия, которую выбирает Островский для  своих персонажей в «Грозе», сигнализирует не только об отсутствии образования или низкой культуре, но в первую очередь о том разрушительном потенциале, носителем которого выступают его герои.
Литература:
Костелянец Б.О. Драма и действие: Лекции по теории драмы. Москва : Совпадение, 2007. 502 с.
Островский А.Н. Полное собрание сочинений и писем в восемнадцати томах. Т. 2: Сочинения, 1855–1863. Кострома : Костромаиздат, 2020. 831 с. Ревякин А.И. Искусство драматургии А.Н. Островского. Москва : Просвещение, 1974. 334 с.
Eisold, Wolfgang. Die Namen im Werk des Dramatikers A.N. Ostrovskij. Berlin, Freie Univ., 1960. 109 S.