Агиографии составляют отдельный литературный жанр; но если раньше интерес к нему проявляли в основном филологи и богословы, сегодня он заслуживает пристального внимания специалистов целого ряда гуманитарных дисциплин — социологии, культурной антропологии и истории. Для современного историка житие святого может стать ценным источником: одним из примеров служит «Легенда святой девицы Клары» — жизнеописание Клары Ассизской, выполненное во второй половине XIII в. первым агиографом францисканского ордена, автором целого ряда жизнеописаний святого Франциска — Фомой Челанским.
Фома Челанский приступает к труду над Легендой (разумеется, на латыни) в 1253 г., уже на следующий год после смерти Клары. Его подход к своей задаче очень близок к подходу историка: несмотря на рамки, накладываемые агиографическим жанром (это, прежде всего, назидательность повествования, но также и определенная структура текста, содержащая типичное разделение на части vita, conversio, conversatio e miracula), он стремится максимально точно передать факты жизни Клары, начиная свою работу со свидетельств участников процесса канонизации. Хотя агиограф приводит не все события из числа упоминавшихся на процессе свидетелями, но (и в этом тоже можно увидеть подход историка) он «не опускает ни одного факта из жизни Клары, о котором в актах процесса канонизации рассказывало бы двое и более свидетелей». Все же агиограф видит много пробелов в материалах процесса и не желает ими ограничиваться: заявляя о своем намерении представить читателю подлинный и полный портрет святой, заполнить лакуны в рассказах свидетелей процесса канонизации, Фома Челанский обращается к сестрам из монастыря Клары и к первым товарищам Франциска, наблюдавшим, а иногда и принимавшим деятельное участие в религиозной жизни Клары.
Жизнеописание святой Клары представляет собой исторический источник с разных точек зрения: от более явных деталей, позволяющих контестуализировать события жизни Клары хронологически и географически, до не столь очевидных моментов, отражающих, однако, состояние культуры и общества в ту эпоху.
К деталям, явным образом помогающим нам восстановить историческую картину, относятся элементы исторической географии — топонимы, названия церквей; другим важным элементом, необходимым для исторической контекстуализации, является датировка как самой Легенды (этому помогают известные нам даты ряда связанных с ней событий), так и рассказанных в ней фактов из жизни Клары – их мы можем датировать благодаря знаниям общей истории, или сопоставляя их с фактами из жизни Франциска.
Однако помимо отсылок к хронологии и географии, Легенда святой Клары может служить историку источником более широких данных, предлагая сведения социологического и культурологического характера. События, описанные в Легенде, следует воспринимать, опираясь на знание культуры Средневековья вообще и XIII в. в частности, не забывая при этом о назидательных целях агиографа и особенностях жанра агиографии: жизнеописание Клары содержит традиционные элементы агиографии (среди них можно назвать типичную, подчиненную жанру, структуру повествования; отсылки к библейским текстам; многочисленные топосы агиографического жанра, которыми пересыпан текст Легенды — образ света, озаряющего мир, который клонится к закату, благородное происхождение Клары, пророческий голос, который слышит беременная Кларой мать, благочестивое поведение с раннего детства и т. д.), но также и элементы, говорящие о резком противоречии с традицией жизни святой и с традиционной ролью женщины в Средневековье (этих элементов тоже предостаточно: отчаянная борьба Клары за право на обет бедности; написание собственного Устава — это первый в истории монастырский устав, написанный женщиной; протест против запрещения Папой Григорием визитов в Сан Дамиано братьев, «доставлявших хлеб духовный» и т. д.). В описании жизни Клары до ее обращения также присутствуют характерные детали жизни женщин той эпохи, демонстрирующие определенную свободу женщин в противовес ряду стереотипов об их подчиненном положении в Средневековье: например, мать Клары совершает дальние путешествия, бывает даже за морем, куда отправляется с паломничеством, а сама Клара вольна отказаться от замужества или самостоятельно распоряжаться своим приданым, решая, продавать ли его и кому его продавать, и т. д.
Вместе с тем интерес представляет ряд эпизодов из жизни Клары, сохранившихся в актах процесса канонизации, но отринутых Фомой Челанским в Легенде, и эти опущения могут представлять собой интерес с точки зрения истории, как отражение средневековой культуры: в качестве примера можно привести желание Клары отправиться в Марокко (на строгий взгляд показывающее Клару, уже аббатису, в дурном свете); или «чудо с кошкой», опущенное по причине возможной аллюзии на дьявола; другие эпизоды — исцеление сестры Бальвины, видение обрушивающихся на Клару монастырских ворот и видение Клары, сосущей молоко из груди святого Франциска, которое могло шокировать читательниц. Эти опущения могут свидетельствовать о том, что для Фомы Челанского создание культа памяти Клары играет более важную роль, чем воссоздание фактов.
Если одни исследователи (например, Марко Гуида) отмечают в Фоме Челанском близкое историку «ясное и осознанное намерение сохранять верность процессуальным актам как документам, которые могут максимально авторитетно свидетельствовать о подлинности исторических и биографических фактов», то другие (например, Марко Бартоли) считают его агиографом-пропагандистом, выполняющим поставленную Папой задачу привлечения в орден новых девушек и женщин. Можно соглашаться с одними или другими, однако бесспорно то, что Легенда о святой Кларе — агиографический текст, ценный в том числе и с точки зрения истории. Портрет Клары воссоздан Фомой Челанским по крупицам истинных свидетельств современников, знавших и любивших Клару, и хотя бы поэтому ее жизнеописание является не только замечательным образцом жанра агиографии, но и важным источником информации для сегодняшних историков.