Крайние члены формулы (тавтологической фразеосхемы) «Х есть Х» или «Х — это Х» являются синонимами только в качестве лексических (словарных) единиц, но не элементов синтаксической конструкции «Х1 есть Х2» (Х1 — подлежащее, Х2 — именная часть сказуемого), реализующей данную формулу как единое целое («сложный знак») в речи, в сфере прагматики, где выявляется значение, характерное для каждой данной ситуации: Вася есть Вася (‘ему свойственно опаздывать, он ленив и т. д.’). О том, что в данном случае речь идет о грамматическом  явлении, свидетельствуют, помимо воспроизводимости, обычные для такой синтаксической конструкции трансформации. Последние включают отрицательную и вопросительную форму с обязательными подстановками в них: «Х не есть Y», Вася — это тебе не Коля, «Разве Х — это Y?», Разве Вася — Коля. Предложения (вопросительное и отрицательное), полученные в результате этих трансформаций, синонимичны утвердительной форме и, соответственно, друг другу. В этом смысле они сближается с императивами типа «Не сделаете ли вы?..», в которых императивное значение облечено в вопросительно-отрицательную форму. В утвердительной форме значение Х2 также определяется максимально широко: ‘нечто, синонимичное Х1, наделенное всеми его характеристиками’. Прекрасный пример реализации двух форм — отрицательной и утвердительной — данной синтаксической конструкции в речи можно видеть в произнесении Л. Броневым предложений: Война — это не покер и Война — это война в фильме М. Захарова «Тот самый Мюнхгаузен! (по пьесе Г. Горина), с ярко маркированной фразовой интонацией, а также специфическими жестами и мимикой. Второй пример — явная попытка подобрать синоним, уточняющий значение в данном контексте слова «покер»; при этом самым точным синонимом оказывается Х1 в конструкции Х1  = Х2. Значение подстановочных элементов в предложениях данного типа не совпадает с их основным (словарным) значением: слушающему не обязательно знать значение термина, например, покер, напротив, слушающий должен абстрагироваться от него. На его месте может практически любое слово, становясь антонимом для Х. Показательно в этом контексте использование в качестве универсального подстановочного элемента образований типа хухры-мухры с максимально широким значением: ‘все остальное, прямо противоположное по смыслу’. В ту же категорию попадают фразеологизмы типа Мы тут не чай пьем ‘мы занимаемся серьезным делом’. Общее значение данной грамматической конструкции покрывает всю совокупность ситуативных значений высказываний, входящих в понятие «тавтология». Таким образом, основное значение рассматриваемой конструкции вполне определяется грамматикой в ее самом традиционном понимании, в то время как на долю прагматики остается конкретизация и детализация, осуществляемая в речи (см. дихотомию Соссюра). Из типа фразеосхемы (т. е. из грамматики) мы узнаем, что Х обладает некими постоянными свойствами, а уточнение — какими именно признаками обладает Х, которое нередко имеет место в дискурсе, обеспечивают экстралингвистические данные и фоновые знания, известные собеседникам.