Самую большую часть «Письма Аристея» составляет описание семи пиров, во время которых Птолемей II задавал каждому из прибывших для перевода Пятикнижия семидесяти двух еврейских мудрецов по вопросу и получал на них ответы. Царь, согласно автору Письма, высоко оценил мудрость этих ответов: после завершения симпосиев он признался толковникам (294), что они преподали ему урок, как нужно царствовать (διδαχὴν πρὸς τὸ βασιλεύειν). Многие ученые, в том числе Гюнтер Цунц, ставили вопрос о еврейской и греческой составляющих в этих вопросах и ответах [Zuntz 1959: 22]. Напротив, Бенджамин Райт считает едва ли возможным выделение греческих и еврейских элементов в Письме, а попытки такого рода признает бесполезными [Wright 2015: 359–360, 425]. Его позиция была бы в какой-то мере убедительной, если бы культурные традиции этих двух народов были трудноотличимыми одна от другой. Однако дело обстоит противоположным образом.
Наше внимание привлекли несколько ответов, содержащих совет царю проявлять милосердие (188, 207–208). В самом первом вопросе царь пожелал выяснить, как ему до конца сохранить свое царство нерушимым (187), и получил следующий ответ: «Надежнее всего ты сохранишь непоколебимым свое царство, если будешь подражать неизменному милосердию Бога (μιμούμενος τὸ τοῦ θεοῦ διὰ παντὸς ἐπιεικές). Именно, проявляя великодушие (μακροθυμίᾳ χρώμενος) и карая виновных мягче, чем они заслужили (κολάζων τοὺς αἰτίους ἐπιεικέστερον ἢ καθώς εἰσιν ἄξιοι), ты, удаляя их от порочности, сможешь привести к раскаянию» (188). Ветхозаветные параллели к этому ответу говорят о милосердии Бога, а не земного правителя. В греческих, напротив, речь идет о милосердии царя. Причем только в греческих параллелях говорится о наложении царем более мягких наказаний, чем того заслуживают проступки (Isoc. 2, 23; Diod. 1, 70, 6). Существенно и то, что греки осознали наказание как проблему и размышляли о цели, смысле и должной мере наказания. У Феофраста было специальное сочинение «О наказании».
Далее, на вопрос, чему учит мудрость, царь получил от очередного толковника следующий ответ: «Раз ты себе самому не желаешь бед, но желаешь быть причастным ко всем благам, то мудрость ты проявишь, если таким же образом будешь обходиться со своими подданными и с теми, кто провинился (εἰ πράσσοις τοῦτο πρὸς τοὺς ὑποτεταγμένους καὶ τοὺς ἁμαρτάνοντας), и если людей достойных будешь наставлять милостиво. Ведь и Бог руководит милостиво всеми без исключения людьми» (207). В этом ответе еврейский мудрец формулирует Золотое правило этики. Некоторые ученые приводили в качестве параллели к этому месту «Письма» заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Левит 19:18), считая ее формулировкой Золотого правила. Альбрехт Диле, признавая, что заповедь любви к ближнему близка к Золотому правилу, указывал в то же время на существенное отличие: правило, в отличие от заповеди, относится к поступкам, которые рассматривает глазами того, на кого поступок направлен [Dihle 1981: 932]. В итоге Диле делал обоснованный, на наш взгляд, вывод, что у евреев Золотое правило было заимствованием из греческой традиции [Dihle 1962: 84], а одним из самых ранних примеров этого правила в еврейской традиции он считал как раз приведенное место «Письма Аристея» [Dihle 1962, 82–83; Dihle 1981, 936].
Мы обращаем внимание на то обстоятельство, что в следующем за только что приведенным параграфе «Письма» в ответ на вопрос царя, каким образом ему проявлять человеколюбие (πῶς ἂν φιλάνθρωπος εἴη), очередной толковник говорит, в частности, что царю «не следует с легкостью налагать на людей наказания и не следует подвергать их пыткам» (208). Итак, в «Письме Аристея» с советом царю следовать Золотому правилу в своих отношениях с подданными (207) соседствует призыв не подвергать их поспешным и тяжким наказаниям (208). Как на возможный источник 207–208 «Письма» мы указываем на 23–24 речи Исократа «К Никоклу». В этом ярком пассаже Исократ дважды формулирует Золотое правило, причем в первом случае, как и еврейский мудрец в «Письме», Исократ советует царю руководствоваться этим правилом в своих отношениях с поддаными. Также дважды в этом месте Исократ призывает Никокла к милосердию. Сначала он советует, как мы уже отметили выше, налагать наказания более мягкие, чем того заслуживают проступки (2, 23). Ниже Исократ призывает царя проявлять свою власть не суровостью и жестокостью наказаний (2, 24). Итак, советы царю следовать Золотому правилу и быть милосердным находятся рядом и в речи Исократа. Популярность речи К Никоклу в эллинистическом Египте хорошо засвидетельствована. Лексической близости между 188 и 207–208 Письма и 23–24 второй речи Исократа нет. Однако мы не стали бы исключать прямое использование речи Исократа автором Письма. Если это было так, то Псевдо-Аристей, надо думать, понимал, что простое переписывание текста Исократа выдало бы источник тех суждений, которые он вкладывал в уста еврейским мудрецам.
Есть и другая возможность. Непосредственным источником интересующих нас ответов могло послужить одно или несколько из многочисленных в эллинистическую эпоху сочинений О царской власти (Περὶ βασιλείας). Об этом жанре мы знаем немного, так как ни одно из этих произведений до нас не дошло. Однако «Кипрские речи», и прежде всего речь «К Никоклу», наверняка оказали немалое влияние на этот жанр, так что Исократ и в этом случае может быть, в конечном счете, источником для автора «Письма». Как бы то ни было, мы полагаем, что источником ответов в 188 и 207–208, за исключением ссылок на Бога как образец для подражания, былa греческая традиция.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 21–011–44092 «Письмо Аристея: Перевод текста, историко-филологический комментарий и теологический анализ» (Теология).

Литература
Dihle A. Die Goldene Regel. Göttingen, 1962.
Dihle A. Goldene Regel // Reallexikon für Antike und Christentum. 1981. Bd.11. Sp. 930–940.
Wright III B. G. The Letter of Aristeas. Berlin/Boston, 2015.
Zuntz G. Aristeas Studies I: “The Seven Banquets” //