Личность и творчество знаменитого метромана графа Дмитрия Ивановича Хвостова (1757–1835) в пушкинскую эпоху (середина 1810-х–середина 1830-х годов) приобретает особое значение. Основные вехи хвостововедения представлены в биографической статье о нем (Нешумова, Виницкий 2019). Однако следует учесть и ценные материалы из архива Хвостова, позволяющие внести коррективы в устоявшиеся стереотипы о нем, проясняя его место в литературном процессе, традиционно ограниченное лишь ролью поэта-графомана. Между тем его деятельность чрезвычайно обширна: приняв на себя миссию своеобразного летописца эпохи, он откликается на значимые события в отечественной словесности, собирает сведения для составления «Словаря писателей» и пишет заметки для особых «Записок о словесности», расширяющие наше представление о литературе того времени при взгляде на нее с позиции последователя классицистической школы. С годами претерпевают изменения и воззрения Хвостова на литературные произведения: если ранее они распространялись лишь на характеристики языка и слога, но к концу жизни в своих оценках он все чаще обращает внимание на внутреннее содержание сочинений, изображение поступков и характеров персонажей, на художественные средства и приемы, используемые автором.
Пушкинская эпоха одновременно знаменуется завершением формирования репутации графа и пиком противостояния романтиков и классиков. В литературных спорах фигура старого метромана выступает символом архаических традиций, превращаясь в объект пародий и насмешек. Архивные материалы позволяют утверждать, что граф не претендовал на роль главы классицистов. Сложившееся мнение о некритичном восприятии Хвостовым классического наследия подвергается сомнению: хотя безуспешно, он пытается его переосмыслить. Рассуждая о происходящих в словесности изменениях, критикуя нововведения, Хвостов-классицист лояльно относится к романтическому направлению. Он признает гениальность Пушкина (Курочкин 2017: 185), приветствует стихи и превозносит талант Языкова (Курочкин 2021: 197, 200, 203). На склоне лет Хвостов стремится стать выше мнений недоброжелателей о своих творческих способностях, но не спускает насмешек, переходящих на его личность. Он активно включается в борьбу за свою репутацию, используя скрытую стратегию, вступает в полемику с литературными противниками под чужими, порой вымышленными именами. Ясно сознавая, что современники ассоциируют его с поэтом бессмыслицы, Хвостов относит к себе одну из заметок, составивших анонимно опубликованные Пушкиным в «Северных цветах на 1828 год» «Отрывки из писем, мысли и замечания» (Курочкин 2019: 77).

Граф вел обширную переписку, его адресаты охотно общались с ним на литературные темы. Письма к Хвостову содержат интересные отзывы современников о Пушкине и его дяде, которые как проясняют ряд эпизодов их жизни и творчества, так и сообщают совершенно неизвестные ранее сведения. Например, позволяют установить имя учителя русского языка и словесности В. Л. Пушкина и, возможно, С. Л. Пушкина – В. С. Подшивалова; узнать о существовании несохранившегося продолжения знаменитого «Опасного соседа», в котором Буянов живет в своем имении,  объясняя, таким образом, его неожиданное появление на балу у Лариных. Встреча в провинции Буянова с Варюшкой, которая становится городничихой, напоминает встречу Евгения и Татьяны в петербургском свете. Все это свидетельствует о связи продолжения «Опасного соседа» дяди с романом в стихах племянника (Курочкин 2020). 

Пушкин с интересом наблюдал за новинкам, выходившими из-под пера знаменитого графомана. Появление пушкинского наброска о гибели Помпеи, помимо других источников, было навеяно стихами Хвостова о картине К. П. Брюллова, еще до прибытия полотна в Россию (Курочкин 2023). 
Необходимо подчеркнуть, что Хвостов никогда не ставил на карту репутацию здравомыслящего человека из любви к поэзии. Ставшее расхожим его представление безумным старцем связано с подменой понятия страсти к метромании отсутствием здравомыслия. Подобное суждение о Хвостове – свидетельство сильной мифологизации его образа анекдотами и позднейшими вымыслами. Не случайно, указывая на свои преклонные годы, Хвостов в переписке всячески подчеркивает свою состоятельность как творческую, так и физическую. В пушкинскую эпоху зарождается миф о Хвостове, но при этом реальная личность и литературный персонаж имеют четкое разграничение. Так продолжается до момента кончины графа. После смерти Хвостова его феномен трансформируется в сказку в среде тех, кто не знал графа лично, и тогда черты живого человека перестают существовать обособленно от анекдотов и легенд о нем.

Литература:
1. Курочкин А. В. Заметка графа Д. И. Хвостова о трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов» // Русская литература. 2017. № 3. С. 184–189.
2. Курочкин А. В. А. С. Пушкин в «Записках о словесности» графа Д. И. Хвостова // Русская литература. 2019. № 3. С. 73–92.

3. Курочкин А. В. «…Племянник был молод, а дядя – кроток…» (А. С. Пушкин и его дядя в письмах современников к графу Д. И. Хвостову) // Русская литература. 2020. № 1. С. 79–92.

4. Курочкин А. В. Н. М. Языков и граф Д. И. Хвостов: диалог романтика и классика // Литературный факт. 2021. № 4 (22). С. 173–224.

6. Нешумова Т. Ф., Виницкий И. Ю. Д. И. Хвостов // Русские писатели. 1800–1917. Библиографический словарь: В 7 т. / Гл. редактор Б. Ф. Егоров. М.; СПб., 2019.Т. 6: C–Ч. С. 505–509..