Семантическая категория агентивности является одной из наиболее значимых для синтаксиса и присутствует в многочисленных определениях и в описаниях ключевых синтаксических правил в языках различных типов при самых различных подходах. Агенс входит в первоначальный список падежных ролей и сохраняется в большинстве последующих, а термин «агенс», наряду с термином «пациенс», является исторически наиболее ранним из всех семантических терминов в синтаксической теории. При всём многообразии подходов и определений, типичные («прототипические») случаи не вызывают разногласий; расхождения касаются границ категории и трактовок её природы. Можно говорить о прототипической агентивности и прототипических агенсах; но непрототипические агенсы проявляются на синтаксическом уровне, как правило, аналогично прототипическим. При определении границ категории следует исходить из того, что в языке отождествляется, т.е кодируется одинаковым образом, а что дифференцируется. Вместе с тем содержание категории агентивности (и понятие агенса) неэлементарно и требует многофакторного определения и описания. Она соотносится с семантическими категориями более элементарных уровней, таких как контролируемость (контроль), каузальность, акциональность, которые также неэлементарны, кроме того, могут реализоваться самостоятельно, т.е. по отдельности, а также включаются в состав и других семантических категорий помимо агентивности; кроме того, в определениях агентивности часто упоминаются и другие признаки разного плана: одушевленность; активность соответствующего партиципанта, использование собственной внутренней энергии, т.е. внутренний импульс; значение «решающего вклада» в создание ситуации, «ответственность» за исход действия; динамичность. Некоторые из. перечисленных категорий более низкого ранга также в свою очередь требуют интерпретации и образуют собственные системы (так, в работах по синтаксической типологии представлены различные классификации видов контролируемости, классификации каузальных значений); а многие из них градуальны. Вместе с тем полный список упомянутых характеристик в реальности представлен далеко не во всех случаях, а вес разных факторов может быть различен в разных языках. В немногочисленных сравнительных работах отмечается, что ядро этой  категории  в разных языках, по-видимому, сходно, а различие обнаруживается в непрототипических, периферийных случаях, когда присутствуют не все из перечисленных выше признаков. Таким образом, различия между языками заключаются в несовпадении границ агентивности-неагентивности, которые, добавим, к тому же размыты в любом языке; кроме того, значимость каждого из названных признаков в разных языках не совпадает. Перечисленные значения могут проявляться независимо друг от друга, ни одно из них не обязательно и все они могут проявляться в синтаксисе на различных уровнях и различными способами. В докладе предлагается анализ данных категорий и их соотношения, в частности, в английском и русском языках. В рассматриваемых языках (как и во многих других) агентивность является одним из главным факторов, определяющих выбор подлежащего в конструкциях действительного залога, а употребление деагентивных конструкций, «смещающих» соответствующий актант с позиции подлежащего, в наиболее типичных случаях связан в выражением ослабленной агентивности или же неагентивных — стихийных, неконтролируемых, независимых от субъекта ситуаций. Характерно, что для одних и тех же денотативных ситуаций возможны альтернативы в приписывании агентивности различным партиципантам, а также в осмыслении одних и тех же ситуаций как агентивных или неагентивных. В плане исследования категории агентивности и входящих в её состав семантических признаков особенно показательны периферийные и маргинальные случаи. В лингвистике нескольких последних десятилетий высказываются мнения о предпочтительности подхода с точки зрения более дробных семантических категорий, нежели семантические роли, которые отвергаются именно из-за их сложного состава; в частности, вместо ролей занимают те значения, которые рассматривались как компоненты агентивности — в первую очередь контролируемость, но иногда также активность или другие. Не исключено, что для анализа некоторых частных синтаксических явлений такой подход может действительно оказаться более эффективным. Однако хотя агентивность и требует многофакторного подхода — и вес разных факторов варьируется в разных языках — она не может быть заменена этими категориями, т.к. базовые синтаксические правила и тенденции, судя по всему, связаны именно с агентивностью, а не вышеперечисленными категориями, её составляющими. Агентивность как комплекс семантических характеристик, представляет типичное «нечёткое множество», fuzzy set, которому может быть дано только прототипическое определение; причём, по-видимому, не один из компонентов агентивной семантики не является строго обязательным для приписывания агентивного статуса партиципанту и/или осмысления ситуации как агентивной, а «вес» отдельных семантических факторов далеко не одинаков.