С. Д. Довлатов (1941–1990) — один из крупнейших русских писателей второй половины ХХ века, чье творчество уже не первое десятилетие привлекает внимание зарубежных читателей и исследователей; его проза активно переводится на иностранные языки, а также изучается за рубежом. В последние годы можно отметить всплеск интереса к фигуре Довлатова: почти одновременно, в 2016–2017 гг., несколько переводов его книг вышли в Аргентине, Испании и Бразилии. Характерная черта довлатовской прозы — это ее сильный автобиографизм. Как известно, сам писатель всю жизнь страдал от алкогольной зависимости и так или иначе обращался к теме алкоголя во всех своих произведениях. Все ключевые персонажи его текстов регулярно прибегают к выпивке, а мотив опьянения, хмеля является одним из лейтмотивов творчества писателя. Отсылки к алкоголю в прозе Довлатова превращаются в литературный прием, служащий как для характеристики персонажей (немаловажную роль играют и напитки, которые предпочитают его герои, и то, в каких ситуациях они выпивают), так и для описания окружающей действительности, которая всегда преображается под влиянием алкоголя. Лексика, связанная с темой алкоголя и пьянства, встречающаяся в текстах Довлатова, может вызывать ряд трудностей при переводе на иностранные языки. Кроме того, в произведениях упоминаются различные культурно специфические явления, описываются особенности «быта» советских алкоголиков и ритуалы, принятые в советской среде, незнакомые иностранцам. Нередко на подобной имплицитной информации, которую мгновенно считывает носитель русской культуры, основан и юмор произведений.Так как выпивка является неотъемлемой частью жизни довлатовских персонажей, вокруг нее строится в том числе и их картина мира:  прямая речь героев изобилует жаргонизмами, фразеологизмами и идиоматическими выражениями, отсылающими к алкогольной тематике, такими, как «кир», «отрава», «полбанки», «вытрезвиловка», «поддать», «нажраться», «пить из горла», «гудеть по-черному», «пьяный как свинья» и др. Для перевода подобной лексики переводчики, как правило, используют жаргонные и разговорные выражения из языков перевода, обладающие схожей экспрессией. В текстах на испанском встречаются такие лексемы и выражения, как brebaje, cogorza, esponja, borracho como una cuba и др.; в бразильских переводах — birita, bebum, beberrão, tomar uma, encher a cara и др. При отсутствии эквивалентов в языке перевода выражения исходного текста могут заменяться стилистически нейтральными (так, жаргонизмы «нажраться», «поддать» и их синонимы нередко заменяются в обоих языках глаголом beber).Бóльшие сложности для перевода вызывают встречающиеся в текстах Довлатова лингвокультурные маркеры и прецедентные феномены, особенно в ситуациях, когда на подобных феноменах строится юмор фрагмента. Рассмотрим в качестве примера фрагмент из повести «Заповедник».В повести персонаж Михал Иваныча, пьяницы, у которого арендует комнату главный герой, говоря о своих предыдущих жильцах, отмечает, что те были культурными людьми: «Прошлый год евреи жили. Худого не скажу, люди культурные… Ни тебе политуры, ни одеколона… А только белое, красное и пиво…» [Довлатов 2003: 195]. Подобное восприятие людей, пьющих только собственно алкогольные напитки, как культурных, можно рассматривать как прецедентный феномен советской культуры, поскольку употребление в качестве выпивки «всего, что горит», было весьма распространено в СССР в эпоху «застоя».Следует отметить, что употребление спиртосодержащих жидкостей в отсутствие алкоголя не является уникальной советской особенностью, однако в разных странах в качестве замены выпивки могут использоваться различные субстанции. В СССР одним из дешевых заменителей водки была политура — спиртовой раствор, используемый для полировки мебели.Так как упоминание лака для полировки мебели у бразильского читателя не вызывает ассоциаций с заменой выпивке, бразильские переводчики, используя стратегию доместикации, адаптировали текст под культуру перевода, заменив «политуру» на «álcool de limpeza», технический разбавленный спирт, используемый в качестве моющего средства: «No ano passado judeus moraram aqui. Não posso dizer nada de ruim, gente culta... Nada de álcool de limpeza ou água de colônia... Só branco, tinto e cerveja...» [Dovlátov 2016: 55]. Испанские переводчики придерживались стратегии форенизации и оставили в переводе barniz («лак, политура»). Однако в целом, за счет других переводческих трансформаций, перевод фрагмента на испанский язык получился свободным: «El añopassado estuvieron aqui unos judíos. No voy a decir nada malo de ellos, era gente con mucha clase… Al blanco, al tinto y a la cerveza sí le daban, sí… Pero ni gota de barniz, ni de colonia.» [Dovlátov 2017: 39]Анализ этого и других примеров демонстрирует, что при переводе текстов Довлатова наибольшую сложность представляет их культурная обусловленность, так как тесная связь с русской и советской культурой является важной частью поэтики писателя. В процессе перевода переводчики используют как стратегию доместикации, так и стратегию форенизации (термины Л. Венути), в зависимости от целей и функций фрагмента исходного текста. Для сохранения юмора фрагмента как испанскими, так и бразильскими переводчиками преимущественно используется стратегия доместикации, позволяющая адаптировать текст под картину мира иностранного читателя. В ряде случаев это ведет к расхождениям с исходным текстом, делая перевод свободным.
Список литературы:
1. Довлатов С. Заповедник // Заповедник. СПб.: Азбука, 2003. С. 173–280.
2. Dovlátov S. Parque cultural. São Paulo: Kalinka, 2016. 168 c.
3. Dovlátov S. Retiro. Logroño: Fulgencio Pimentel, 2017. 213 p.