Доклад посвящён особенностям дистрибуции притяжательных местоимений мой, 

наш, свой и его в русской устной разговорной речи. На материале корпуса «Один речевой день» рассмотрены условия избыточного употребления указанных местоимений, то есть их появления при именных группах (ИГ), референциальный статус которых сам по себе не требует явного указания посессора, к примеру: 1) при вершине ИГ — имени собственном: смену принимает / говорит / руки трясутся / вся какая-то вот такая дёрганная / типа нашей Наташи_Коневой я так понимаю // (ОРД: И77, Ж, 39); 2) при именной вершине, обозначающей степень родства или социальной близости: ну я помню / я своим детям говорю представляете / телевизоров не было / я говорю / помню / тётя Аня любила танцевать // (ОРД: И137, Ж, 75); ну он своего приятеля попросил подделать фотографию / не знаю / раньше там фотошоп был не было // (ОРД: И91, Ж, 45); 3) при ИГ фразеологизованной структуры, которую притяжательный элемент модифицирует: М, 78: это это это это // не только Вы Алёна% / не только вы // очень много / народу сломали на этом их языки // хотя // хотя совершенно // спасибо // хотя совершенно / на мой взгляд / просто // (ОРД: И34, М, 78); может она продала свою душу дьяволу? (ОРД: И102, М, 27), 4) при номинализациях [Chomsky 1972, Лютикова 2018], где притяжательное местоимение встречается как элемент, соответствующий подлежащему финитной клаузы: всё / тогда жду ваш звоночек // (ОРД: И84 (Ж1)). Рассматриваются различные прагматические причины использования в подобных случаях притяжательных местоимений. К примеру, они могут выступать, показателями эмоционального отношения говорящего к референту именной группы в пейоративных, уменьшительно-ласкательных и прочих эмоционально маркированных контекстах: он уже приехал со своего Дальнего_Востока% / и именно он сегодня ко мне придёт через полтора часа // (ОРД: И106, М, 25), вспоминай / дорогая моя / вот в до мажоре какой параллельный минор? (ОРД: И114, Ж, 70), ср. индоевропейские параллели в латинских выражениях iste tuus ‘этот твой’, mi unice ‘единственный мой’. Для разрешения вопроса о механизме постановки притяжательных местоимений в русской разговорной речи привлекаются, помимо современных корпусных, исторические данные русского языка XVIII–XIX вв., а также производится сравнение с материалом родственных индоевропейских языков, как обладающих морфологической категорией артикля, так и лишённых её. Производится анализ применимости результатов работ [Лютикова 2018, Волк 2009], посвящённых позиции посессора в русской именной группе, к материалу устной речи. Отдельно рассматривается вопрос о возникновении в разговорной речи явления сдвоенного референциального статуса именных групп [Референциальный статус] с притяжательным местоимением и частоте их появления.

Работа выполнена при финансовой поддержке Санкт-Петербургского государственного университета (проект № 75254082 «Моделирование коммуникативного поведения жителей российского мегаполиса в социально речевом и прагматическом аспектах с привлечением методов искусственного интеллекта»).

Литература

Волк В.С. Синтаксис притяжательных местоимений и вторичная адъективация. 

Тезисы на круглый стол «Русский язык: конструкционные и лексико-семантические 

подходы». 2009, b.

Лютикова 2018 — Лютикова Е.А. Структура именной группы в безартиклевом 

языке. М.: Издательский дом «Языки славянской культуры», 2018.

Референциальный статус — URL: 

http://rusgram.ru/Референциальный_статус_именной_группы, дата обращения 07.01.2023

Холодилова 2010 — Холодилова М.А. Релятивизация позиции посессора в русском 

языке. Курсовая работа. СПб., 2010.

Chomsky 1972 — Chomsky Noam. Remarks on Nominalizations // Studies on Semantics 

in Generative Grammar. The Hague, Paris: MOUTON, 1975. Pp. 11–61.