Болгарский именослов — широкое и очень привлекательное исследовательское поле для ученых, работающих в разных областях гуманитарных и социальных наук. Более того, это очень динамичный материал, который находится в постоянном развитии, см. пополняющийся сайт актуальных болгарских имен [Stratsimir]. Тем не менее, болгарские антропонимы не стали предметом такого пристального, последовательного и структурированного анализа, как, например, топонимы (см. особенно монографии и сборники трудов по топонимии Центра ономастики при Великотырновском университете). В работах П. Банковой, А. Чолевой-Димитровой, М. Парзуловой, Т. Калкановой, М. Ангеловой-Атанасовой, Е. Крыстевой-Благоевой и др. раскрываются социолингвистические и этнографические аспекты выбора имени и его семантики, анализируется «магия имени» (вслед за Н.И. и С.М.Толстыми). Однако комплексных исследований болгарского имени, которые соединили бы в себе методы лингвистики, литературоведения, культурологии, аксиологии, семиотики, этнографии и других наук, нет.
Исследуя антропонимы, надо учитывать множество параметров, о чем, в частности, пишут К.И. Иванов и Л.Р. Супрун-Белевич в своей статье о текстообразующих возможностях имени собственного у болгар [Иванов, Супрун-Белевич 2017]. Они рассматривают когнитивный образ имени, функционирование имени в речевой практике и личное имя в литературе и фольклоре, уделяя внимание особому статусу антропонима и традициям выбора имени в Болгарии.
В своей статье [Седакова 2022] в традициях Московско-Тартусской семиотической школы я рассматриваю имя как текст, в который вплетено множество фактов и сюжетов – семейных, индивидуальных, общественных и религиозных. Болгарское имя индивидуализируется и одновременно остается родовым, нередко благодаря повторению имен дедушки, бабушки или лишь буквы или слога из их онимов (буквуване, сричкуване). Распространено и имятворчество — соединение в одном антропониме имен нескольких родственников и адаптация имени к модным тенденциям.
Многие болгарские имена подобны детективам, их можно расшифровать, только обладая определенными знаниями. Подтверждение этому я находила и нахожу в течение последних двух десятилетий, когда интервьюирую болгар даже с самыми традиционными именами. История выбора имени, одна его «буковка» или один слог, празднование именин — несут ценную информацию, составляющую текст антропонима.
Потенциал имени собственного как текста представлен имплицитно или эксплицитно (когда имя очень своеобразное, например) в разных источниках. Так, болгарские имена собственные собраны в многочисленных лексикографических трудах (словари Г. Вайганда, Й. Заимова, Н. Ковачева, Ст. Илчева, С. Влахова, В. Радевой и др.), однако лингвистическая интерпретация антропонимов отличается противоречивыми дефинициями и неопределенностью этимологий. Например, Искра в словаре Ст. Илчева дается как женская форма от мужского «пожелательного» имени Искрен «искренний» [Илчев 1969: 12], а в ряде других словарей — как «искра» и соотносится с другими «огненными» именами, славянскими и неславянскими (Пламен / Пламена, Огнян / Огняна, Игнатий / Игната и др.). Эта гипотетичность дефиниций (происхождение многих имен сопровождается модальными словами «возможно», «наверное», «может быть»): Евил — «наверное, от Ева- и -ил» [Илчев 1969: 193]. Часто указываются варианты происхождения: «Левена от диалектного названия цветка невен “календула” или от мужского имени Левен» [Илчев 1969: 199]. Левен в свою очередь объясняется следующим образом: «от диал. левен вместо левент “статный мужчина” или мужское имя от женского Левена» [Там же].
Имена живут во времени, неслучайно в своем словаре Ст. Илчев указывает, что имя Искра было переосмыслено в XX в. [Илчев 1969: 224]. Смена идеологических и религиозных установок, мода, глобализация и пр. привносят изменения в восприятие имени и его символику. Меняются уменьшительные имена (в последние годы популярными стали унисекс-гипокористики: Нези от Незабравка, Фори от Никифор и др.) и появляются в связи с этим новые ассоциации, которых не было при выборе имени. Взрослея, носители имен с суффиксом -к- (именно так они записаны в паспортах) порой отказываются от этого компонента имени, которое кажется им уже недостаточно серьезным: Рачко – Рачо, Славка – Слава. Много нового в текст имен добавляет эмиграция — при переезде из Болгарии происходит адаптация «непривычных» имен (Пенка стала Пени в США); имена для детей, которые рождаются не в Болгарии, подбираются с учетом лингвокультурной ситуации в стране проживания. Отношение к религии и празднование именин (в Болгарии это скорее почитание собственно имени, имен ден «день имени») также вписывается в текст антропонима. В последние годы многие люди, которые ранее не отмечали именины, получают многочисленные поздравления в соцсетях и постепенно сделали этот день частью своего личного ритуального года. Дата празднования может подбираться по совету священника или «церковных людей», что приводит к новой этимологизации и семантизации имени и, соответственно, к расширению его текста.   
Литература:
Иванов К.И., Супрун-Белевич Л.Р. Текстообразующие возможности личного имени в болгарском языке – традиции и актуальное состояние // Текст в языке, речи, культуре : сб. науч. ст. / Белорус. гос. ун-т. — Минск : РИВШ, 2017. С. 66–75.
Илчев Ст. Речник на личните и фамилни имена у българите. София : Изд-во на БАН, 1969.
Седакова И.А. Имя как (балканский) текст // Вопросы ономастики. 2022. Т. № 3. С. 83–101.          
Stratsimir. URL: http://stratsimir.ex/ (дата обращения: 05.04.2023).  

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-00365 «Семиотические модели в кросскультурном пространстве: Balcano-Balto-Slavica»,  https://rscf.ru/project/22-18-00365/