Язык Библии оказал огромное влияние на формирование литературных языков многих народов, в том числе и славянских, издревле приобщенных к христианской культуре. Переводы Священного писания на народные языки стали основой книжного языка и у русских, украинцев и белорусов. При том, что комментирование текста Библии является одним из древнейших и традиционнейших занятий филологов, многие аспекты этой сложной проблематики приходится относить к малоразработанным. Таковы, в частности, вопросы о специфике усвоения конкретными языками тех элементов, которые восходят к тексту Книги книг, о характере их дальнейшего развития в каждом из этих языков и др. В какой–то степени язык Библии — это язык «в себе», своеобразный духовный код, объединяющий народы христианских культур. Вот почему переводчикам, несмотря на разные традиции, передача библеизмов, содержащихся в тексте переводимого произведения, дается намного легче, чем перевод иных языковых элементов — имен собственных, идиоматики и других единиц, относимых к области «непереводимого в переводе». Тем более значимы с точки зрения сравнительного изучения литературных языков те расхождения, которые наблюдаются именно в области лексико–семантических явлений, восходящих к общему источнику — тексту Священного писания.
Объективный сопоставительный анализ восточнославянской фразеологии библейского происхождения требует и выработки общего рабочего определения термина библеизм. Оно, как известно, у разных исследователей неоднозначно, допуская широкие или узкие трактовки. При этом доминирующим признаком всегда остается идентификация библеизма на основе его первоисточника. Нами принято следующее определение термина: библеизм — языковая единица, характеризующаяся рядом признаков: смысловой законченностью, воспроизводимостью (с возможными вариантами), семантической и стилистической маркированностью (переносным значением, повышенной экспрессивностью, часто принадлежностью к книжному слою лексики). Структурно в группу библеизмов могут входить слова, устойчивые словосочетания и афоризмы библейского происхождения.
Проблема корректной дефиниции термина библеизм накладывает отпечаток на определение корпуса сопоставляемых восточнославянских фразеологизмов библейского происхождения, на принципы отбора конкретного материала и решение сложных проблем его распределения на  ядро и периферию. На первый взгляд, уже сама маркированность источников позволяет достаточно определенно очертить границы корпуса библеизмов. Ведь многие из них сохраняют эксплицитные признаки такой маркированности. Таковы для восточнославянского языкового ареала церковнославянизмы, сохраняющиеся в разных языках в разной количественной пропорции, общая сюжетная «подсказка», помогающая диагностировать библейский источник или узнаваемые как общие культурологемы собственные имена. Однако эти языковые и экстралингвистические маркеры позволяют выделить и охарактеризовать лишь ядро, т.е. самую активную и общеизвестную группу библеизмов. Их периферия не столь однозначно относится носителями языка к библейской сфере.
Cопоставительный анализ фразеологии восточнославянских языков выявляет большое образное и лингвокультурологическое сходство, обусловленное как генетическим родством, так и длительной историей совместного существования русского, украинского и белорусского народов. Такое сходство обнаруживается и в сакральной сфере языка, особенно — во фразеологии библейского происхождения. Общность фразеологических библеизмов здесь задана их христианским источником, поэтому комментирование последнего и его судьбы в каждом языке — одна из задач лингвокультурологического исследования. Актуальным объектом сопоставления библейских выражений русского, украинского, русинского и белорусского языков при этом могут быть как собственно языковые сходства и различия, так и экстралингвистические обстоятельства, их породившие. Анализ большого массива употреблений библеизмов в восточнославянских художественных и публицистических текстах показывает, что в принципе их употребление подчиняется тем же стилистическим законам, что и употребление лексики и фразеологии иного происхождения. Степень интенсивности забвения внутренней формы (и даже самого источника) библеизмов или, наоборот, их постоянной актуализации во многом зависит от яркости и прозрачности образа, заложенного в том или ином из них. Чем эксплицитнее, развернутее такой образ, тем больше у него шансов на актуализацию и многомерность употребления в тексте. Чем актуальнее и частотнее фразеологический библеизм в конкретном языке, тем интенсивнее его вариационное поле.
Текстовые трансформации таких библеизмов демонстрируют и их изоморфизм расхождениям, возникшим в ходе дальнейшей эволюции тождественных для сопоставляемых языков выражений. И в текстовой динамике каждого из сопоставляемых языков семантические и синтаксические потенции библеизмов могут раскрываться по–разному, образ и его языковое воплощение подвергается различному актуальному членению, акценты перемещаются в зависимости от художественного замысла, эстетической заданности. Так рождаются новые, специфично национальные сентенции или обороты — несмотря на общность сакрального источника.
В докладе предлагается сопоставительный анализ русских, украинских, русинских и белорусских фразеологических библеизмов, выявляются их источники и комментируются причины сходств и различий в их структуре и семантике.