«Он был его родичем и приемным отцом»: прагматика выбора воспитателя и дистрибуция терминов родства в средневековом скандинавском историографическом нарративе
Маша Максимовна Орловская
Докладчик
студент 4 курса
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Ключевые слова, аннотация
В данном исследовании предпринимается попытка реконструкции прагматики выбора приемного отца в описанных средневековой скандинавской историографией сюжетах, где внимание уделяется преимущественно повествованию о династии. Как кажется на первый взгляд, выбор воспитателя сына конунга оказывается предопределенным иерархически устроенной социальной структурой, однако такое предположение не до конца верно. Так, подобный механизм скорее обуславливается политическими причинами и потребностью в конструировании дополнительных родственных связей, что будет проиллюстрировано на конкретных примерах.
Тезисы
Как известно, генеалогия играла важнейшую роль в жизни средневекового скандинава, а патроним (или отчество в современном понимании) представлял из себя «минимальную отсылку» к истории рода: повествование о практически любом вводимом в пространство сагового нарратива персонаже начинается с рассказа о его отце, а зачастую других старших родственниках и свойственниках. Так, правом на отчество обладал любой свободный средневековый скандинав вне зависимости от происхождения, однако совершенно особенную роль оно играло для правителя. Это оказывается обусловлено механизмом династической преемственности, предполагавшим передачу статуса конунга от отца к сыну.
Однако в настоящем исследовании нам хотелось бы сосредоточиться не столько на кровных родичах конунга, сколько на фигурах, их замещающих. Так, в средневековом скандинавском социуме существенную роль играл институт приемного отцовства. Воспитатель (ориг. fóstrfaðir) представал, как правило, не только непосредственно в роли советника, но и попечителя, замены живого родителя, так как в большинстве случаев малолетний воспитанник проживал в его семье.
Тексты неоднократно акцентируют внимание на том, что приемный отец всегда был якобы менее знатен, чем биологический. Однако пристальное изучение материала указывает на то, что выбор приемного отца диктуется не столько пониманием социальной иерархии, сколько ситуационной политической прагматикой, являясь важнейшим средством выстраивания некровных родственных связей. Соответственно, такая закономерность в настоящем докладе будет проиллюстрирована на материале повествования о династии Инглингов. Например, мы обратимся к сюжету об отце Олава Святого, Харальде Гренландце, а также воспитателе и побратиме последнего. Таким образом, в качестве основных источников настоящей работы можно выделить компендиум саг Снорри Стурлусона (1179-1241, Snorri Sturluson) о норвежских конунгах «Круг Земной» («Heimskrinla»), а также иные королевские саги. Тем не менее, при обращении к лексическому материалу, источником которого оказывается родовой мир, нельзя не обратиться и к тексту некоторых саг об исландцах, в частности «Саге об Эгиле сына Скаллагрима» («Egils saga Skallagrímssonar»).
Однако в настоящем исследовании нам хотелось бы сосредоточиться не столько на кровных родичах конунга, сколько на фигурах, их замещающих. Так, в средневековом скандинавском социуме существенную роль играл институт приемного отцовства. Воспитатель (ориг. fóstrfaðir) представал, как правило, не только непосредственно в роли советника, но и попечителя, замены живого родителя, так как в большинстве случаев малолетний воспитанник проживал в его семье.
Тексты неоднократно акцентируют внимание на том, что приемный отец всегда был якобы менее знатен, чем биологический. Однако пристальное изучение материала указывает на то, что выбор приемного отца диктуется не столько пониманием социальной иерархии, сколько ситуационной политической прагматикой, являясь важнейшим средством выстраивания некровных родственных связей. Соответственно, такая закономерность в настоящем докладе будет проиллюстрирована на материале повествования о династии Инглингов. Например, мы обратимся к сюжету об отце Олава Святого, Харальде Гренландце, а также воспитателе и побратиме последнего. Таким образом, в качестве основных источников настоящей работы можно выделить компендиум саг Снорри Стурлусона (1179-1241, Snorri Sturluson) о норвежских конунгах «Круг Земной» («Heimskrinla»), а также иные королевские саги. Тем не менее, при обращении к лексическому материалу, источником которого оказывается родовой мир, нельзя не обратиться и к тексту некоторых саг об исландцах, в частности «Саге об Эгиле сына Скаллагрима» («Egils saga Skallagrímssonar»).