Общеизвестно, что важнейшим атрибутивным признаком «деревенской прозы» явилась «обращенность художника к прошлому, давнему или сравнительно недавнему, но взятому в качестве этического и эстетического критерия настоящего» (В. Ковский). И действительно, крестьянское прошлое выступает у «деревенщиков» в качестве надежного критерия, помогающего раскрыть и осудить основные пороки современной писателям действительности. Но с каким именно прошлым соотносили позднесоветскую реальность мастера «деревенской прозы». Широко распространена точка зрения, согласно которой речь идет об отдаленных временах, о древних традициях патриархального, доколхозного уклада. Однако анализ текстов вышеупомянутых писателей заставляет внести в эту привычную концепцию существенные коррективы. Так, например, персонажи многих распутинских повестей, крайне неудовлетворенные окружающей действительностью, с тоской вспоминают светлую и праздничную атмосферу послевоенной колхозной деревни. Приблизительно так же дело обстоит и в произведениях Ф. Абрамова. Можно сегодня утверждать, что к идеализации отдаленного патриархального деревенского прошлого был склонен лишь В. Белов — прежде всего это проявилось в книге очерков «Лад». Характерно, что Абрамов, несмотря на давнюю дружбу с Беловым, воспринял беловскую ретроспективную утопию негативно: «Да был ли когда-либо лад на Руси? Не в этом ли трагедия России, что она никогда не смогла дойти до лада?».