Среди произведений средневековых писателей-мистиков женская литература представляет собой совершенно отдельный пласт работ, отличающихся своим особым языком и стилем. Они представляют важность не только с исторической и культурной точек зрения: интерес вызывает лингвистический и литературоведческий анализ текстов, чьи стилистические особенности явно свидетельствуют о женском характере прозы. Экстатическая восторженность, чрезмерность в проявлении чувств часто выражается в чрезмерном употреблении стилистических фигур, которые, однако, не являются украшением текста, как свойственно античной риторике, но служат более точному отражению мыслей и чувств автора. Одной из стилистических особенностей языка таких авторов, как Маргарита Порете, Анджела из Фолиньо или Екатерина Генуэзская, является обилие риторических фигур отрицания — в частности, литот. Литоты используются авторами для большей выразительности («Vous dictes voir, doulce Amour», говорит Душа у Маргариты Порете, «je ne le puis, ne si ne le vieulx pas nyer»), но вместе с тем и для более выпуклой и яркой передачи абсолютного единения с Богом, предполагающего полное отрицание себя: Маргарита Порете утверждает, что «moy qui suis nient, et il est tout», Анджела из Фолиньо чувствует, что она «fatta non amore», и что «il non vedere Dio» в единении с ним — это больше, чем видеть, а Екатерина Генуэзская, в свою очередь, говорит о том, что такое единение позволяет «vedere senza occhi», «intendere senza intelletto» и «sentire senza intendimenti». В использовании литот проявляется лингвистическое родство писательниц-мистиков: их хоть и разделяют столетия, но объединяет общее стремление как можно более точно передать свои чувства, «выразить невыразимое».