Обострение интереса, проявляемого нашими западными коллегами к категориям Life writing, Factuality, Fictionality (Жизнеописание, Фактуальность, Фикциональность), сопровождается настойчивыми попытками определить современность как эпоху Пост-правды или Пост-факта (Post Truth, Post Fact). Проводятся представительные конференции, издаются монографии. В 2011 г. в Оксфорде был основан центр изучения жизнеописаний (Oxford Centre for Life-Writing). Дискуссия о том, следует ли описывать категории «Фактуальность», «Фикциональность» и им подобные как свойства текста (и/или жанра), или как рецептивный эффект, вновь оказывается актуальной. Начало этой дискуссии положил еще римский поэт-баснописец Федр, а продолжил Роман Якобсон статьей 1920 г. «О художественном реализме». Якобсон предложил считать рецептивность основой реалистичности и правдоподобия, независимо от того являются они характеристиками художественного течения или отдельного произведения. Обращение к отдельным, но образцовым для жанров Life-Writing, примерам показывает, что теоретические положения Романа Якобсона о реализме и функциях языка ставят под сомнения многие принципы описания и изучения Life-Writing. Письмо Владимира Набокова к Вере (январь 1924) содержит яркое описание: «Хочешь знать, какой у меня вид из окна, благо любишь снег? Так вот: широкая белизна Молдавы, и по белизне этой с одного берега на другой проходят черные силуэтики людей, похожие на нотные знаки: так, например, фигурка какого-нибудь мальчишки тянет за собой значок диеза: санки. За рекой — снежные крыши в далеком легком небе; а направо — тот феодальный мост, о котором я уже тебе писал» (Набоков В. «Письма к Вере»). Очевидное обращение к культурному контексту как сдвиг в репрезентативной функции, усугубляется еще и тем, что это описание оказалось чистой фикцией. Из окна, квартиры матери Набокова, о которой пишет писатель, не видно Влтавы, ее, как показал чешский исследователь Сергей Бородин, посетивший этот пражский адрес семьи Набоковых, можно только вообразить. Любопытна и политическая составляющая репрезентации: чешскому названию реки Набоков предпочел довоенное имперское — Молдава. Не менее любопытны функциональные сдвиги в тексте надгробной надписи на могиле самого Романа Якобсона: Roman Jakobson /:: Roman Jakobson /Moscow 1896/ Cambridge 1982 / Russkij Filolog. Географические имена, сами по себе редко встречающиеся в надгробиях, должны указывать на русско-американский статус ученого, но работают скорее как Contradictio in adjecto рядом с Russkij Filolog, демонстрирующей сдвиг в фатической функции надписи. Замена кириллицы латиницей в русском тексте не может помочь посетителям американского кладбища, и должна, по всей видимости, восприниматься в канонах этого жанра Life-writing (Death-Writing) как шутка.