И. К. Айвазовский в художественной рефлексии сатирической журналистики 1920-х гг.
Людмила Владимировна Лукьянова
Докладчик
доцент
Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет им. С.М.Кирова
Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет им. С.М.Кирова
195
2019-03-20
10:40 -
11:10
Ключевые слова, аннотация
Сатирические журналы, прецедентное имя, художественная рефлексия,
эстетическая программа, Зощенко, Айвазовский.
Тезисы
Сатирические журналы «Бегемот», «Пушка», «Смехач» — уникальные свидетельства
социально-политической и культурной жизни прошлого. Авторы этих изданий ищут
новый художественный язык и новые формы диалога с читателем, отражают и
формируют эстетический вкус современников. Однако этот аспект деятельности
сатирических журналов все еще остается в тени предвзятых и поверхностных
оценок. В докладе рассматриваются произведения 1926–1927 гг., содержащие
имплицитную негативную оценку феномена Айвазовского. Большая часть исследуемого
материала — впервые вводимые в научный оборот анонимные и авторские
произведения, в т. ч. креолизованные тексты, созданные М. Зощенко в соавторстве с
Радловым, Юнгером, Антоновским. Основное внимание в анализе сосредоточено на изобразительно-выразительных
средствах, отражающих авторскую модальность. Рассматриваемые тексты («Смех
сквозь слезы», «Девятый вал», «Быстры, как волны, все дни нашей жизни» и др.)
характеризуются высокой плотностью, семантической насыщенностью (Вы помните эту жуткую картину Айвазовского —
«Девятый вал»? Зарвавшаяся стихия бушует… Громадные волны трехэтажно вздымаются
к небесам. Шум, хаос, беспорядок среди океана…). Художественная
выразительность и глубина заложенных смыслов достигается соединением (наложением)
различных тропов и риторических фигур, дополненных визуальными средствами. Маринист
Айвазовский в художественной рефлексии «Бегемота», «Пушки» и «Смехача»
выступает и как маркер культуры нэпа, обывательского вкуса, и как знак
отторгаемой традиции на пути формирования новой эстетики. Представленный
материал позволяет дополнить картину творческой эволюции Зощенко и расширить
представления об эстетической программе его ближнего литературно-художественного
окружения 1920-х гг.