a. λόγος божественного Ума,
b. υἱὸς τοῦ θεοῦ,
c. φῶς — Свет от Света в Символе веры, Сияние (ἀπαύγασμα) славы Отчей в Евр 1:3.
Нонн последовательно сталкивает эти три метафорических кода. Например, вместо евангельского ἦν τὸ φῶς τὸ ἀληθινόν, ὅς φωτίζει πάντα ἄνθρωπον мы читаем:
καὶ γὰρ ἑοῦ μετὰ πατρὸς ἐτήτυμον ἀρχέγονον φῶς
μουνογενὴς λόγος ἦεν, ὃς ἀνέρα πάντα καθαίρει,
πνευματικαῖς ἀκτῖσι καταυγάζων φύσιν ἀνδρῶν
ἐρχομένων ἐπὶ γαῖαv.
Условные сами по себе, богословские метафоры, будучи совмещены, дополняя и отрицая друг друга, возвышаются до уровня логической формулы, описывающей отношения ипостасей Троицы. Поэтику Нонна, таким образом, можно назвать апофатической.
2. Номинации как средство создания образа. Номинации Христа у Нонна «зарифмовываются» с описываемой ситуацией: в беседе с Никодимом Христос назван Светом, а самарянка, спрашивая Христа о грядущем Мессии, Χριστῷ Χριστὸν ἔλεξεν (сказала Христу о Христе).
3. Смена риторической установки. Важное отличие евангельского оригинала от парафразы состоит в том, что рассказчик в Евангелии называет Христа только Иисусом. Это связано с риторическими задачами Евангелия, которое строится как развернутое доказательство исходного тезиса (Иисус есть Христос) с привлечением разных свидетельств; рассказчик — только беспристрастный историк. У Нонна же риторическая установка с самого начала другая. Евангелие для него — не реплика в споре об истине, а истина, запрятанная в тексте. Истину из священного текста надо извлечь правильным толкованием, и этот экзегетический пафос одушевляет поэзию Нонна.
Итак, в Парафразе Нонна бόльшая по сравнению с оригиналом свобода в использовании номинаций связана со сменой риторической установки; при этом часть отступлений от оригинала отвечает художественным задачам (установление связей между номинациями и контекстом), а другая — нуждам более изощренного богословского мышления: сталкивание синонимичных номинаций подвергает сомнению каждое отдельное именование и возможность выразить тайну боговоплощения в слове.