Современные писатели модернистской направленности нередко экспериментируют со временем, а порой создают художественные миры, в которых время как физическая константа мира отсутствует ( Е. Водолазкин, В. Сорокин, М. Шишкин). Мы рассматриваем, каким деформациям подверглось время в романах М. Шишкина («Взятие Измаила» (2000), «Венерин волос» (2005), «Письмовник» (2010). В качестве предпосылок мы опираемся на характерные для шишкинской прозы черты: 1) нелинейность повествования; 2) коллажность; 3) совмещение в одном тексте разных исторических времен; 4) немаркированность времени. «Взятие Измаила» состоит из не связанных между собой фрагментов (лекция по криминалистике, дневник отца слабоумной девочки и др.). Каждый начинается с середины и обрывается на полуслове. Художественный мир текста держится словом как особой формой созидания. «Венерин волос» начинается с диалогов русских беженцев в швейцарском иммиграционном центре, где переводчиком  работает Толмач. Кроме того, Толмач пишет письма своему несуществующему сыну по имени Навуходонозавр и читает дневник уже скончавшейся певицы Беллы. В этих историях об историях смена эпох отмечается в языке. В «Письмовнике» герои пишут друг другу письма. Он – из Китая 1900 года, где участвует в подавлении Боксёрского восстания; она, судя по косвенным приметам, из 60-70-х гг. прошлого столетия. Письма продолжают приходить, даже когда герой погиб. Представление о времени, как о последовательной череде событий, связанных  между собой причинно-следственными связями, отсутствует во всех трех романах. В ходе исследования мы приходим к выводу, что Шишкин не просто констатирует отсутствие преемственности между прошлым, настоящим и будущим, но находит решение для преодоления разрыва, создавая художественный мир, в котором не время имеет определяющее значение, а язык. Время и бытие в целом заключены в текстах Шишкина в слове.