Лирический сюжет «Влаха в Венеции», стихотворения А. С. Пушкина из цикла «Песни западных славян» (ПЗС), выглядит парадоксальным: перед нами путешественник, ощущающий себя наказанным своим путешествием. Путешественник этот отправился в Италию, страну, которая обычно возникает в тексте Пушкина как идиллический топос.
Странное настроение песни объясняет широкий культурный контекст. В этом произведении встречаются отсылки разом к нескольким значимым для Пушкина национальным культурам, и с каждой из них связан мотив странствия, добровольного или нет.
Этот текст, как и большинство стихотворений цикла, является переводом одного из текстов сборника «Гузла» («La Guzla») П. Мериме (Mérimée). Письмо Мериме (и, возможно, до того — сама «Гузла») были доставлены Пушкину Соболевским С. А., лично познакомившимся с Мериме во время своих путешествий — которые для Пушкина были, к сожалению для него, невозможны.
«Гузла» (и эта песня особенно) связана для Пушкина с именем А. Мицкевича (Mickiewicz). В примечании к стихотворению Пушкин указывает, что польский поэт переводил его. Связь с Мицкевичем к моменту выхода ПЗС уже потеряна — но заочный диалог продолжается, и в контексте этого диалога обращение обоих поэтов к образу путешественника-изгнанника, неспособного принять чуждую культуру, оказывается весьма значимой.
Тема сербского сопротивления Османской империи «Гузлы» и ПЗС возвращает Пушкина к собственному переживанию изгнанничества — событиям кишиневской ссылки, во время которой он встречался с героями сербского восстания против турок. В период публикации цикла Пушкин возвращается к событиям и темам, связанным с этой ссылкой. «Влах в Венеции» становится точкой, в которой они связываются с последующими событиями жизни поэта, позволяя соединить их в парадоксальном переживании стихотворения.