В нашей работе мы хотели бы рассмотреть язык героев И. Бабеля как, с одной стороны, соотносящийся с тем, что считается «одесским языком», а с другой как явление, выходящее за его рамки и не совпадающее с тем, что патриоты Одессы рассматривают как свой собственный язык. В итоге мы увидим, что Бабель одновременно и выступает документалистом, и, напротив, отбирает материал и создает свой собственный художественный язык. 
В изучении творчества Бабеля выделяется два направления: историко-социологическое и строго филологическое, представленное, среди прочих, Т. Накамурой.
В данной работе мы собираемся показать, что в действительности и социально-исторический подход, разлагающий стиль Бабеля на его генетические составляющие, и интегративный подход Накамура не обязательно противоречат друг другу. 
Нам представляется, что единство бабелевского языка существует только в напряжении между различными стилистическими регистрами и это постоянное столкновение не может быть целиком описано ни в понятиях единства, ни в понятиях разнородности, но оно интересно Бабелю само по себе. Это внутреннее напряжение, лингвистическая самопротиворечивость являются главным движущим фактором бабелевского языкотворчества. Такой подход сможет соответствовать как узким филологическим задачам при исследовании «Одесских рассказов», так и их социально-историческому осмыслению. 
Поэтому в нашей работе мы будем пытаться установить соотношения между  локально-одесским и авторским аспектами лингвистического своеобразия языка героев Бабеля, обращая внимание как на его укорененность в так называемом «одесском языке», так и на его несводимость к собственно одесскому городскому диалекту в его чистом виде.