Понятие дискурса является одним из наиболее спорных понятий в современных гуманитарных исследованиях.
Расплывчатость данного понятия обусловлена, с одной стороны, тем, что в силу своей чрезвычайной популярности оно становится достоянием «непрофессиональной» общественности, а с другой — тем, что отдельные аналитики, теоретики и методологи дискурса «воспитаны» в рамках разных дисциплин и используют в своих целях разные методологические подходы.
Несложно при этом понять, что именно в определении понятия кроется ответ на вопрос, до какой степени и в связи с чем рассчитывать на дискурс-анализ в ходе анализа разного рода общественных феноменов. При этом хочется добавить, что неважно, насколько практически будет ориентировано исследование, отдельные шаги в рамках анализа, напр. определение корпуса, закономерно будут имплицитно содержать и теоретические предпосылки, на которые опирается аналитик.
Именно вопрос определения границ дискурса/дискурсивных практик чаще всего подчеркивают и в научных текстах, затрагивающих тему гетерогенных толкований понятия дискурса. Особенно ярко расхождения в вопросе, касающемся того, формирует ли дискурс всю область Социального или же он является лишь одним из аспектов Социального, а именно языковым, можно наблюдать между Эссекской школой дискурса и школой Критического дискурс-анализа, которые своими корнями уходят в разные дисциплины (политология и лингвистика (текста)/социологинвистика). Анализ подходов к трактовке дискурса и их методологические последствия являются предметом предлагаемой статьи. Преимущества более широкой трактовки дискурса представляются на фрагменте словацкого дискурса о русских и России, касающемся манифестаций коллективной памяти в форме памятников, расположенных на одной из улиц Братиславы.