Письма, адресованные Ф. М. Гриммом (1723–1807, F. M. Grimm) графу С. П. Румянцеву (1755–1838) после возвращения из его первого путешествия в Санкт-Петербург (1773–1774), дают богатый материал для изучения этого этапа жизни корреспондента Екатерины II. Они свидетельствуют о его желании избавиться от репутации homme des lettres и скорее утвердиться на дипломатическом поприще; в них заметно и его стремление войти в жизнь русской аристократии и укрепить многочисленные связи, что он завязал в столице.
Одной из главный тем их переписки является возможное возвращение Гримма в Санкт-Петербург, и особый интерес вызывает сравнение писем Румянцеву и переписки с Екатериной II: в своих письмах императрица лишь шутливо намекает на возможное возвращение, в то время как Румянцеву Гримм описывает «настоятельные требования» правительницы и от письма к письму прибегает к все более гиперболизированным метафорам.
С самого начала молодой граф становится для нового друга источником новостей петербургского двора, причем обычно чурающийся политики Гримм живо интересуется внешними и внутренними делами России, но стилистически придает происходящему интимный оттенок, так как обсуждает их в ключе личных интересов графа.
Наконец, новой заботой Гримма становится «русская колония» — круг русских аристократов, проживающих в Париже. Многие, после его возвращения во Францию, искали его общества через общих петербургских знакомых, так как он мог стать ключом, открывающим двери закрытых салонов. Гримм принял на себя эту роль посредника, но именно это и отдалило его от прежнего круга общения и в первую очередь от Дидро (D. Diderot).