1) Цель нашего исследования — рассмотрение рецепции романа М. де Сервантеса (M. de Cervantes) «Дон Кихот» («Don Quijote de la Mancha») в ХХ в. на материале романа Г. Грина (G. Greene) «Монсеньор Кихот» («Monsignor Quixote»). Но не столько художественное переосмысление Грином романа Сервантеса интересует нас, сколько обращение Грина к «Дон Кихоту» как к родоначальнику жанра и первому роману Нового времени. Так М. М. Бахтин указывал на то, что настоящий роман мог сформироваться только в особой зоне фамильярности, свободной от догматической привязанности автора к преданию или мифу. В романе Сервантеса такую зону организовало пародийное слово, создавшее двуплановость текста и предпосылки для формирования диалогизма. В. Б. Шкловский также подчеркивал значимость романа Сервантеса в становлении жанра, обращая особое внимание на диалогичность авторского сознания и на усложненную структуру повествования, стремящуюся вместить в себя основные жанры эпохи. Е. М. Мелетинский тоже считал «Дон Кихота» знаковой точкой перехода от мифа к литературе. Обращение к трудам упомянутых исследователей формирует методологическую базу нашего исследования.
2) Роман Грина «Монсеньор Кихот» — яркий пример рецепции «Дон Кихота» в ХХ в. Налицо фабульное сходство романов, обращение Грина к топонимике «Дон Кихота», использование деталей и образов знаменитого испанского романа. Но подлинный сюжет романа складывается в ходе многочисленных диалогов Монсеньора Кихота и Санчо. «Монсеньор Кихот» — роман-встреча автобиографического автора и имплицитного. Он был написан Грином после путешествия по Испании с католическим священником Леопольдом Дураном. В текстовой реальности Дуран воплотился в образе Монсеньора Кихота, ревностного католика, а Грин — в образе Санчо, мэра коммунистической партии. Поэтому, несмотря на то, что роман, в первую очередь, обращается к диалогу как к основной форме речевой коммуникации, череда диалогов главных героев создает пространство высокого диалогизма, признающего равноправие сознаний. В романе Грина Монсеньор Кихот и Санчо не просто действующие лица, но и воплощения двух логоцентрических типов сознания: эпицентр логоцентризма Мосеньора Кихота — Священное Писание, эпицентр сознания Санчо — труды Карла Маркса. И диалог между ними ведется уже не как между хозяином и слугой, учителем и учеником, а на равных. Роман «Монсеньор Кихот» — попытка Грина примирить воюющие в миру, но родственные в его сознании системы: христианство и коммунизм, попытка найти трудный путь к диалогу.
3) Грин использует генеративный потенциал романа Сервантеса, превращая сервантесовский диалогизм в основополагающий принцип построения собственного текста, через систему аллюзий и литературных реминисценций вступая в диалог в большом времени с романом Сервантеса.