Предметом доклада является следующее двустишие Вергилия, которое произносит Эней, наблюдающий падение Трои:

excessere omnes adytis arisque relictis
di, quibus imperium hoc steterat…

Макробий в «Сатурналиях» (Sat. 3.9) и Сервий в своем комментарии к «Энеиде» видят в этих строках указание на то, что перед началом штурма ахейцы совершили обряд эвокации, римский ритуал, заключавшийся в обращении полководца к божеству-покровителю осаждаемого города с просьбой перейти на сторону нападавших в обмен на возведение храмов и установление праздников.
Доклад ставит своей задачей рассмотрение правомерности этой интерпретации, а также возможности включения в список литературных свидетельств о ритуале эвокации второй книги «Энеиды», потенциально являющейся древнейшим из свидетельств этого рода.
Для выполнения постановленной задачи прежде всего анализируется контекст, в котором находится изучаемое двустишие, то есть вторая книга в целом, образы ахейцев и троянцев, которые Вергилий стремится создать в этой книге, и те идеологические задачи, которые он ставит перед собой. Также рассматривается ряд существующих в античной литературе параллельных мест: реплика Посейдона, сообщающего в «Троянках» Еврипида (Troad. 25) о своем намерении покинуть завоеванную и опустевшую Трою; свидетельство схолиаста к Эсхилу (Schol. Aesch. Septem 291) о том, что утраченная пьеса Софокла включала в себя сцену, в которой боги уходили из Трои, самостоятельно унося собственные культовые изображения; присутствующий в «Истории» Тацита (Hist. 5.13) и в «Иудейской войне» Иосифа Флавия (Bell. Jud. 6.5.3) рассказ о таинственном голосе, раздавшемся из храма во время осады Иерусалима римлянами и изъявившем желание оставить обреченный город.
На основании изученных материалов в исходе богов из Трои, о котором говорит Эней, предлагается видеть не результат исполнения обряда эвокации, а последствие ранее описанных Синоном (Aen. 2.162–170) действий Одиссея и Диомеда, осквернивших храма Минервы и похитивших палладий. Возникновение интерпретации, предложенной Макробием и Сервием, может быть объяснено их желанием объяснить происхождение самого ритуала, а также представления о существовании тайного имени божества-покровителя Рима, запрещенного к разглашению для предотвращения оказания магического воздействия на город врагами.