Евхологий Великой церкви — это русский перевод константинопольского патриаршего требника, сделанный книжниками круга митрополита Киприана в конце XIV в. Он сохранился в двух пергаменных рукописях конца XIV — начала XV в., которые очень близки к оригиналу перевода. Техника перевода этого памятника носит заметное влияние переводов Тырновской книжной школы, и прежде всего употребление личных местоимений 3-го лица. Книжники Тырновской книжной школы начинают употреблять местоимение тъ, та, то в качестве личного, что отражает живую норму среднеболгарского языка. Это явление характерно для всех болгарских говоров, кроме западноболгарского, начиная с XIII в. Так, новые формы известны в Берлинском сборнике, Врачанском евангелии, Дубровницкой грамоте 1230 г. В памятниках Тырновской книжной школы употребление местоимений тъ, та, то уже носит регулярный характер.
Цель доклада проанализировать употребление местоимений тъ, та, то в русском переводе Евхология Великой церкви, показать, в каких падежных формах новая норма проявляется интенсивнее, в каких предпочитаются старые нормы, и тем самым продемонстрировать адаптацию новой литературной нормы в самом большом по объему русском переводе конца XIV в. Наблюдение над употреблением личных местоимений 3-го лица позволяет нам сделать вывод о том, что введение нового личного местоимения той, та(я), то, восходящее к среднеболгарской языковой норме, вводится в язык перевода непоследовательно, в результате чего получается весьма пестрая картина.
Можно с определенной долей уверенности утверждать, что в творительном падеже замена старой формы новой проходит наиболее последовательно, здесь в единственном числе употребляется только новая норма — тѣмъ, тою, во множественном числе есть несколько исключений. Форма имъ закрепилась за дательным падежом множественного числа, в творительном падеже она не употребляется. Заметна определенная последовательность в распределении вариантов в родительном падеже мужского и среднего рода: здесь новая норма того функционирует в качестве дополнения, тогда как старая форма его употреблена в притяжательном значении. Трудно объяснить, почему это распределение не распространяется на существительные женского рода, здесь мы наблюдаем обратную картину. Отметим также, что в переводе встречаются формы еѧ в функции прямого дополнения вместо традиционной формы ю. При этом форма тоѧ в этой функции ни разу не отмечена, в винительном падеже прямого объекта всегда имеет форму тую, не совпадающую со среднеболгарской нормой тыѫ. В местном падеже интенсивность употребления новой нормы самая низкая, здесь старая и новая нормы в мужском роде ед. числа распределены поровну, а в женском ед. числа и в мужском мн. числа старая преобладает.