Теория гениальности в ХХХ книге Псевдо-Аристотелевых «Проблем» и ее отголоски
Андрей Александрович Россиус
Докладчик
профессор
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
25
2015-04-11
14:50 -
15:50
Ключевые слова, аннотация
Платон, философы школы Аристотеля и их античные последователи
открыли плодотворный путь размышления о природе вдохновения и таланта, влияние
которого по сей день ощущается во множестве психологических теорий и
поэтических топосов, вплоть до расхожей филистерской мудрости, гласящей, что
все гении — сумасшедшие. Аристотель и Теофраст соединяют платоновское
истолкование безумия с медицинской гуморальной теорией, в Средние века теория 4 темпераментов соединилась с астрологией.
Марсилио Фичино придает ей общекультурное звучание и ответствен за распространившуюся
с конца XV в. моду на выражение меланхолии в искусстве. Сама же
перипатетическая теория гениальности все еще таит в себе неведомое: так, она
приоткрывает возможность проследить незамеченные аспекты в Аристотелевой теории
катарсиса.
Тезисы
В поисках рационального объяснения
феномена творческого взлета, дарующего человеку самые глубокие и отважные
прозрения, Платон, философы школы Аристотеля и их античные последователи
открыли один из самых плодотворных путей размышления о природе вдохновения и
таланта, влияние которого по сей день ощущается во множестве психологических
теорий и поэтических топосов, вплоть до расхожей филистерской мудрости,
гласящей, что все гении — сумасшедшие. В знаменитом пассаже Платонова «Федра»
(244a) Сократ — развивая, по-видимому, мысли, впервые
высказанные еще ранними философами, такими как Эмпедокл и Демокрит, — объявляет
безумие ниспосланным богами даром, дающим душе философа и поэта способность,
преодолев оковы тела, созерцать высшую реальность.
Аристотель и Теофраст соединяют платоновское истолкование безумия с медицинской гуморальной теорией, «материалистически» объяснявшей безумие преобладанием черной желчи над остальными тремя субстанциями, определяющими жизнедеятельность человеческого организма. Согласно автору перипатетического трактата на эту тему («Проблемы», XXX, 1), всем философам и поэтам свойствен «меланхолический склад», в том числе материалистическое истолкование получает и платоновская связь безумия и Эроса. Исследованию меланхолии служит мысленный эксперимент с использованием вина (подобно тому как в «Законах» Платона подобный же опыт служил исследованию качеств личности): постепенно принимаемое вино обладает свойством кратковременно высветить черты характера, соответствующие в каждом случае тому или иному типу индивидуального характера, достающегося человеку на всю жизнь; точно такими же свойствами обладает и черная желчь: она, как и вино, способна порождать в своем обладателе множество характеров, только не на краткий промежуток, а в течение всей жизни. Этой полиморфностью и объясняется творческий потенциал обладателей такого склада. В основе воздействия вина и черной желчи лежат одни и те же причины: черная желчь, как и вино, содержит в себе ветер, ибо она представляет собой смесь, в состав которой входят также жар и холод. Способность быстрого перехода от жаркого состояния к холодному, сопровождающаяся быстрым «сгоранием» и выбросом вредных испарений, отвечает за характерные для меланхоликов всплески творческой энергии, сменяющиеся тяжелым упадком, несущим риск для самой жизни.
В Средние века теория четырех темпераментов соединилась астрологией, к чему она внутренне была готова уже у перипатетического автора, молчаливо исходящего из идеи о параллелизме макро- и микрокосмоса; Марсилио Фичино придает ей всеобъемлющее общекультурное звучание, озаботившись поисками способов в полной мере использовать творческие преимущества физиологии гениальности, избежав при этом сопутствующих ей опасностей: для этого он берет на вооружение систематически развиваемую диэтетику, теорию музыкально-числового воздействия, астрологию, магию и иные сферы знания. Именно Фичино ответствен за повсеместно распространившуюся с конца XV и на весь XVI век моду на выражение меланхолии в искусстве, впоследствии выродившуюся в «сумрачность» одинокого романтического героя и литературно инспирированное позерство вплоть до наших дней. Сама же перипатетическая теория гениальности все еще таит в себе неведомое для исследователей: среди прочего, она приоткрывает возможность проследить некоторые незамеченные аспекты в Аристотелевой теории катарсиса.
Аристотель и Теофраст соединяют платоновское истолкование безумия с медицинской гуморальной теорией, «материалистически» объяснявшей безумие преобладанием черной желчи над остальными тремя субстанциями, определяющими жизнедеятельность человеческого организма. Согласно автору перипатетического трактата на эту тему («Проблемы», XXX, 1), всем философам и поэтам свойствен «меланхолический склад», в том числе материалистическое истолкование получает и платоновская связь безумия и Эроса. Исследованию меланхолии служит мысленный эксперимент с использованием вина (подобно тому как в «Законах» Платона подобный же опыт служил исследованию качеств личности): постепенно принимаемое вино обладает свойством кратковременно высветить черты характера, соответствующие в каждом случае тому или иному типу индивидуального характера, достающегося человеку на всю жизнь; точно такими же свойствами обладает и черная желчь: она, как и вино, способна порождать в своем обладателе множество характеров, только не на краткий промежуток, а в течение всей жизни. Этой полиморфностью и объясняется творческий потенциал обладателей такого склада. В основе воздействия вина и черной желчи лежат одни и те же причины: черная желчь, как и вино, содержит в себе ветер, ибо она представляет собой смесь, в состав которой входят также жар и холод. Способность быстрого перехода от жаркого состояния к холодному, сопровождающаяся быстрым «сгоранием» и выбросом вредных испарений, отвечает за характерные для меланхоликов всплески творческой энергии, сменяющиеся тяжелым упадком, несущим риск для самой жизни.
В Средние века теория четырех темпераментов соединилась астрологией, к чему она внутренне была готова уже у перипатетического автора, молчаливо исходящего из идеи о параллелизме макро- и микрокосмоса; Марсилио Фичино придает ей всеобъемлющее общекультурное звучание, озаботившись поисками способов в полной мере использовать творческие преимущества физиологии гениальности, избежав при этом сопутствующих ей опасностей: для этого он берет на вооружение систематически развиваемую диэтетику, теорию музыкально-числового воздействия, астрологию, магию и иные сферы знания. Именно Фичино ответствен за повсеместно распространившуюся с конца XV и на весь XVI век моду на выражение меланхолии в искусстве, впоследствии выродившуюся в «сумрачность» одинокого романтического героя и литературно инспирированное позерство вплоть до наших дней. Сама же перипатетическая теория гениальности все еще таит в себе неведомое для исследователей: среди прочего, она приоткрывает возможность проследить некоторые незамеченные аспекты в Аристотелевой теории катарсиса.