«Мартовские иды» – произведение, в котором американский писатель Торнтон Уайлдер наиболее глубоко и полно в своем творчестве воплотил идеи экзистенциализма, что отмечалось как критиками (Р.У. Корриган, Р. Бербанк, М. Кюнер, Д. Кастроново, М. Кутсудаки, А.К. Никулина), так и самим автором, признавшим, что роман был написан «под знаком Киркегора». Это, как представляется, нашло соответствующее отражение в устройстве художественного мира «Мартовских ид».
Само заглавие романа, отсылающее к известному эпизоду из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, указывает на итоговое событие произведения, ставшее кульминацией экзистенциального конфликта, созданию которого способствовал ряд намеренно допущенных писателем анахронизмов. Подобная концентрическим кругам временная организация романа позволяет досконально раскрыть каждый из аспектов экзистенциалистских рассуждений Цезаря. Хронотоп романа близок к универсальному, представляя Рим как декорацию и протомодель общества, а непоследовательность в изложении событий замедляет сюжетную динамику, работая на экзистенциалистскую проблематику. Абстрактная, невещественная природа художественного мира романа также согласуется с общей метафизической направленностью «Мартовских ид».
Роман был написан в 1948 г. Мировоззренческий кризис, испытанный писателем после войны, и обращение к Киркегору отразились в повествовательных структурах произведения, характеризующихся эффектом преднамеренного повествовательного хаоса, которому присущи децентрализация, фрагментация и неуловимость авторской позиции. Это позволяет считать «Мартовские иды» вопрошающим текстом (термин К. Белси), в котором отсутствует единый привилегированный повествователь и иерархичность, а читатель приглашается к активному осмыслению идеологического содержания произведения. Связующим центром фрагментированного повествования выступает образ Цезаря как авторская маска (термин К. Мамгрена), служащий проводником экзистенциалистских идей в романе и обеспечивающий необходимую литературную коммуникативную ситуацию. Способом повествования является диегезис, обусловленный эпистолярной формой романа, которая становится способом моделирования реальности. Авторская функция отбора материала передоверяется персонажам, что соответствует экзистенциалистскому принципу субъективности. Второстепенные персонажи, также являющиеся масками, оттеняют главный – это создает эффект очуждения и согласуется со стратегией автора-трикстера «поиграть в игру» с читателем.