Как известно, Достоевский выезжал за пределы России восемь раз и трижды он посетил Италию. Писатель признавался, что Европа была для него тем бесконечно притягательным краем, о котором он мечтал почти сорок лет, а в шестнадцать лет в «страну святых чудес» хотел даже бежать. С этим связывается неоднозначное отношение Достоевского к Италии: до непосредственного знакомства он был полон восхищения и надежд, после его настигло своего рода разочарование и даже скука. Думается, что именно для русского культурного сознания свойственно акцентировать внимание на неоднозначности и двойственности, которую таит образ Италии.
Исследование прежде всего ставит вопрос о специфичности восприятия Достоевским феномена Италии, который для него не был целостным и распадался на отдельные аспекты, в совокупности своей составляющие особое видение Достоевского.
В качестве материала были выбраны письма как основные свидетельства частной жизни писателя, написанные во время пребывания за границей, а также небольшое количество писем, в которых есть упоминания об Италии. При этом особое внимание уделялось описанию Достоевским своего душевного состояния, рефлексии над творческим процессом, а также впечатлениям и оценкам, которые он давал Италии.
Был осуществлен анализ 25 писем Достоевского, написанных в период с 1862 по 1871 гг., в ходе которого было отмечено, что восприятие Италии Достоевским было специфически урбанистичным. Первостепенное значение для него имели в культурном аспекте архитектура и живопись, но особенно Достоевского, по свидетельству друга Н. Н. Страхова, интересовали люди, их природа и характеры, которые писатель старался ухватить. Каждый итальянский город в какой-либо мере напоминает писателю Петербург, который он покинул в надежде на обретение спокойствия и в который жаждал вернуться, находясь в Италии. Так проявляет себя амбивалентное отношение Достоевского к Петербургу, которое писатель транслирует на города, которые посещает, формируя при этом системы противопоставлений, таких как Петербург и Турин, Петербург и Рим и самую явственную – Петербург и Флоренция. Думается, что основания данного противопоставления заложены в самой природе личности Достоевского, внутренне не определенной, мечущейся, во многом дисгармоничной. Поэтому писатель воспринимал гармоничное, уходящее в вечность пространство Италии как чуждое себе. Обострение внутренней двойственности Достоевского приводит его к чудовищному игорному запою, который писатель с трудом преодолевает.
Италия стала особым местом, проявившим яснее для Достоевского его душу и внутренние интенции. Через феномен Италии как объект описания в письмах Достоевского высвечивается в первую очередь субъект этого описания, то есть сам Достоевский, что представляется весьма значимым для осознания его творчества.