Пределы словесности в «Пустом сонете» Л. Аронзона
Тимур Павлович Хайрулин
Докладчик
аспирант
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский государственный университет
188
2015-04-08
18:20 -
18:40
Ключевые слова, аннотация
Исследование посвящено анализу произведения Л. Аронзона (представителя
ленинградской неподцензурной поэзии 1960-х гг.) «Пустой сонет», располагающегося
на границе визуального и вербального.
Тезисы
Поэтическая
практика «неподцензурной литературы» Ленинграда 60-70-х гг. развивалась в
направлении создания альтернативных, оппозиционных «разрешенной» поэзии того
времени форм высказывания. Многие поэты шли путем авангардного эксперимента, преследуя, среди
прочего, цель поместить свое творчество в контекст современного им западного
искусства. Тем самым был совершён существенный сдвиг в структуре
высказывания. Одним из результатов этих
процессов следует считать возникновение визуальной поэзии. Среди авторов,
работавших в этом жанре, особый интерес вызывает Л. Аронзон.
Его тесная дружба с авангардным
художником-абстракционистом Ев. Михновым-Войтенко оформилась в ряд
произведений, расположенных на границе визуального и литературного.
«Пустой сонет» эксплицирует проблематику
соотношения визуального и вербального компонента, которые в своем взаимодействии образуют новую
конфигурацию смысла. Именно «пограничность» этого смысла артикулирует новую
ситуацию в поэзии 60-х – ситуацию разрушения литературоцентризма. «Пустой сонет» представляет собой визуальную
«пьесу», его внешнее
оформление, как и непосредственное содержание,связано
с темой зрения. Чтение превращается в процедуру наделения поэтического смысла
четкими свойствами зримости, различимости. Интерпретация происходит на
территории визуального. Но для того, чтобы увидеть произведение целиком
необходимо усвоить точку изнутри произведения и тем самым инициировать,
«запустить» в себе внутреннее зрение, распознающее объекты метафизического
плана. В произведении такого типа выстраиваются конкретные коммуникативные цели
– автор моделирует событие «видения», делая читателя не посторонним зрителем, а соучастником эстетического созерцания.