В настоящее время в описании семантики итеративности акцент смещен с изучения категории вида глагола («у граммемы НСВ нет реализующегося в разных вариантах повторительного значения» (Храковский В. С.  ВЯ. 2014.№ 4)) на описание маркеров итеративности - обстоятельств цикличности (каждый день, ежегодно, по праздникам), интервала (редко, часто, регулярно), узитативности (обычно, обыкновенно)). Грамматикализованным способом выражения данного значения являются наречия с семантикой итеративности.
Маркирующие узитативность наречия обычно, обыкновенно, которые относят к группе обстоятельственных и качественно-характеризующих («Толковый словарь служебных частей речи» Т. Ф. Ефремовой), синонимичны постоянно, как всегда. По данным Национального корпуса русского языка, наречия обычно, обыкновенно по частоте употребления в художественном тексте XIX в. уступают своим синонимам, причем наречия с семантикой узитативности оказываются частотными в конце XIX – начале ХХ в., следующий пик приходится на конец ХХ в.
Для прозы 1-ой половины XIX . характерно появление наречий узитативности в контексте рассуждения-обобщения. Например: Тут чорт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду. Чудно устроено на нашем свете! Всё, что ни живет в нем, всё силится перенимать и передразнивать один другого (Гоголь. Ночь перед Рождеством). Наречия узитативности выполняют функцию знакомства читателя с обстановкой и действующими лицами, занимая при этом в композиции текста инициальную позицию («введение в ситуацию») или вписаны в текст как контрапункт обычное, стандартное - непредвиденное, неожиданное.
В прозе рубежа XIX-ХХ вв. контексты введения анализируемых наречий представляют не начало генеритивного регистра (Г.А.Золотова), а являются средством отсылки к общепринятому (например: И впервые мне пришло в голову, что, может быть, именно то великое, что обыкновенно называют смертью, заглянуло мне в эту ночь в лицо, и что я впервые встретил ее спокойно и понял так, как должно человеку…(Бунин. Туман)) или характеризуют конкретный персонаж или обстановку (ср.: Принимая больных, он обыкновенно сердится, нетерпеливо стучит палкой о пол и кричит своим неприятным голосом… (Чехов. Ионыч)), т. е. становятся средством не генерализации, а индивидуализации описываемого.
В прозе конца ХХ – начала XIX в. преобладают контексты перволичного нарратива с оценкой конкретных типичных действий самого повествователя или с характеристикой типичных ситуаций, как правило бытовых, например: Их объявлений я обычно не читал. Слишком много их было, и слишком они были дурацкие (Петросян. Дом в котором…); А дальше всё опять было как обычно. (Пелевин В. Синий фонарь).
Особенности функционирования наречий объясняются становлением жанров повести, романа и рассказа, с одной стороны, с другой – связаны с формированием повествовательной формы: перволичного, третьеличного нарратива и свободного косвенного дискурса.