Несмотря на то, что многочисленные грамматики и пособия характеризуют деепричастные обороты как принадлежность исключительно книжной речи, материал современной устной речи, в том числе спонтанной или близкой к спонтанной, свидетельствует об обратном; при этом значительная часть употребляемых деепричастных оборотов не соответствует литературной норме: субъект действия, обозначенного деепричастием, довольно часто не совпадает с подлежащим. В литературе иногда встречается трактовка таких употреблений как устаревших (в отношении подобных конструкций в прозе русских классиков). Представляется, однако, очевидным, что перед нами не архаизм и не инновация (и не активизировавшаяся в данный момент старая тенденция). Есть основания согласиться с утверждением М.И. Гловинской: «… перед нами живой, пульсирующий процесс легализации независимых оборотов» [Гловинская 1996: 278].  Вместе с тем следует заметить, что не все употребления несогласованных деепричастных оборотов в равной степени возможны, т.е. они не одинаково неприемлемы (или, возьмём на себя смелость сказать, приемлемы). В их употреблении чётко прослеживаются определенные закономерные тенденции. Так, упоминание субъекта в той или иной форме – фактор, увеличивающий естественность употребления оборота. Часто такие предложения имеют ярко выраженный перцептивный характер, т.е. передают перцептивные происшествия (по удачному термину Р.И. Розиной) и даже чисто внутренние состояния человека; известно, что для синтаксического представления такого рода ситуаций характерны дативные или иные конструкции, в которых экспериенцер или наблюдатель представлен в типичной для этой роли падежной форме: датива, аккузатива, генитива с предлогом у (т.е. поссессивного субъекта) и др. Именно на структуры этого типа приходится большая часть употреблений рассогласованных деепричастных оборотов. Рассматривая подобного рода примеры в плане общей типологии деепричастий, В.П. Недялков отмечает «формальную разносубъектность при смысловой равносубъектности … Определенные семантические актанты обоих действий нередко оказываются связанными референтными или поссессивными отношениями или же прагматически. Один участник ситуации может задавать «координаты», по которым легко опознается другой участник» [Недялков 1990: 47,48]. Собранный материал показывает, что в употреблениях подобных оборотов очевидным образом проявляются многие закономерности, отмечаемым синтаксической типологией: более высокий статус одушевленных актантов по сравнению с неодушевлёнными; говорящий/ наблюдатель как приоритетная точка отсчёта; типичность бесподлежащных конструкций для выражения модальных значений; и др.
 Литература:   1. Гловинская, М.Я. Активные процессы в грамматике (на материале инноваций и массовых языковых ошибок) // Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). М.: 1996. 2. Недялков, В.П. . Основные типы деепричастий // Типология и грамматика. М.. 1990.   Adverbial Participle Constructions in Present-Day Spoken Russian in the Context of Syntactic Typology. The paper presents an analysis of contemporary usage of non-standard adverbial participle constructions. It demonstrates that adverbial participle constructions that are usually considered ungrammatical conform to general typological tendencies.