1. Известно, что XVII–XVIII века – время интереса к проблемам всеобщего языка и философской грамматики. В обоих случаях вставала задача применения либо философского языка, либо философской грамматики для практических целей. Авторы проектов философского языка были уверены, что именно их проект отличается особенной легкостью в овладении, а польза от применения будет огромной, трудности же с реализацией очередного проекта обычно не предвиделись.
Иногда авторы все же дают советы и указания по поводу возможных сложностей: такие разделы есть в проекте Всеобщей письменности Д. Сольбрига и философской грамматике И. С. Фатера. Рассмотрим случай, когда автор все же предполагает, что могут возникнуть проблемы, – это Универсальная письменность Д. Сольбрига и Всеобщая грамматика И. С. Фатера.
2. «Всеобщая письменность» Д. Сольбрига, члена Берлинской академии с 1721 г., – это последний вариант (1726, предыдущие варианты 1723, 1725).
В книге три части схожей структуры (Scriptura oicumenica, Allgemeine Schrift, Ecriture oecumenique on universell), каждая часть имеет отдельный титульный лист и состоит из предисловия, описания проекта и ключа. Scriptura oicumenica написана на латыни, Allgemeine Schrift – на немецком, а Ecriture oecumenique – на латыни, в сокращенном виде дублируется предисловие латинского раздела, в немецком разделе есть дополнение, относящееся к проблемам и трудностям чтения Всеобщей письменности по-немецки.
В каждом разделе есть: а) предисловие, б) правила чтения и комментарий к знакам, в) ключ, то есть список слов, достаточно произвольно отобранных, прикрепленных к цифрам от 1 до 126 000. Под одним номером может оказаться несколько слов-синонимов.
Автор абсолютно уверен в совпадении значений на всех языках, предлагает не обращать внимания на мелочи.
Сольбриг перечисляет семь проблем чтения по-немецки и предлагает способы решения. Он отмечает наличие или отсутствие артикля, наличие или отсутствие падежных окончаний. При описании синтаксических различий использует немецкий как метаязык. Провозглашая легкость и простоту своей всеобщей письменности, автор не учитывает человеческий фактор: использование большого количества надстрочных значков ведет к опечаткам (а они есть уже и в этом издании), которые делают текст непонятным. Единственный плюс: ключ является открытым списком и мог бы при необходимости дополняться.
3. И. C. Фатер посвящает отдельный раздел применению всеобщей грамматики и трудностям, подстерегающим грамматиста, который занимается сравнением языков (vergleichendes Sprachstudium).
Фатер доказывает применимость философской грамматики для описания отдельных языков, обращает внимание читателей на языковой обычай, привычку (Sprachgewohnheit). По его мнению, необходимо тщательное наблюдение за фактами языка, выявление различий, выраженных внешне. Он считает, что ошибки, переходящие из одной грамматики в другую, появляются, когда различия не учитываются, что особо важно при разграничении частей речи, например прилагательных и существительных в семитских языках, в венгерском, в алгонкинском.
Он указывает два вида ошибок, окольных путей, на которые может забрести грамматист. С одной стороны, не надо приписывать конкретному языку не существующие в нем части речи, не имеющие звукового выражения, надо соблюдать главное правило («wenn die Sprachgewohnheit die Laute festgesetzt hat»). С другой стороны, надо оставаться на философской позиции, не смешивать описание реальности с критикой языка, не выдумывать, ведь грамматист не ответственен за то, что «народ, изобретающий язык, не заметил более точного понятия», не смешивать описание и критику. Фатер особо останавливается на невозможности применения всеобщей грамматики для пазиграфии, считая это бессмысленным занятием (так как идеальный язык – это абстракция, он существует – или не существует, как не существует дерево вообще, существуют лишь конкретные деревья) и противопоставляя Всеобщую грамматику химерической идее Всеобщего языка.