В сообщении рассматривается соотношение понятий «грех», «суд», «вина» в ранних и поздних славяно-русских версиях перевода Апостола на фоне греческого первоисточника. Особое внимание уделяется асимметричным переводческим решениям, формирующим «феномены перевода» (в понимании К.А. Максимовича). Выявляется тенденция, согласно которой в ранних версиях Апостола (связанных как с кирилло-мефодиевским наследием, так и с преславской редактурой) достаточно частотной оказывается греко-славянская параллель κρῖμα ‘решение, приговор; суждение’ / грѣхъ (Иак.3:1, Иуды 4, Рим.13:2, 1Кор.11:29, 1Kor.11:34, Гал.5:10,  1Тим.3:6, 1Тим.5:12). Это значительно расширяет данные И. Христовой-Шомовой, в коллациях и комментариях которой упоминаются лишь два случая подобного употребления – Иак.3:1 и 1Кор.11:29 (см. И. Христова-Шомова, «Служебният Апостол в славянската ръкописна традиция». София, 2004, с. 439-440). Возможность употребления слова грѣхъ в контекстах, имеющих в виду осуждение и (имплицитно) наказание (например, в Рим.13:2, Гал.5:10, 1Тим.5:12) свидетельствует о синкретичности семантики данной лексической единицы: нарушение в ней неотделимо от своих последствий. В ряде случаев указанная греко-славянская параллель проявляет заметную устойчивость и продолжает фигурировать в церковнославянском Новом Завете. Только русские переводы XIX-XXI вв. (РБО, Синодальный, новейший перевод А.С. Десницкого, а также перевод адвентистского института перевода Библии в Заокском и иеговистский перевод «Нового мира» 2007 г.) отходят от традиции, используя лексемы суд и осуждение. Греко-славянская параллель κρῖμα / соудъ (осуж(д)ение) выступает в основном в тех контекстах древнеславянского перевода Посланий, где подразумевается Страшный суд («суд Божий», «суд вечный» – ср. Рим.2:2-3, Евр.6:2), тогда как корреляция κρῖμα / грѣхъ связана с частными нарушениями (как правило, о них говорится в контексте), совершаемым человеком, и их осуждением / наказанием. Кроме того, адъективное образование с основой грѣх- отмечается в чтении 1Кор.11:27, осуждающем небрежность в подготовке к таинству Причащения, как соответствие греческому ἔνοχος ‘повинный, виновный’ в русских рукописях Апостола XIV-XVI вв., включая последовательный Толстовский Апостол и ряд апракосов (Г.А. Воскресенский называет семь списков): грѣшьно / грѣшьнъ. На фоне генеральной тенденции к предпочтению в контексте образования повиньнъ эта возможность перевода также репрезентирует синтетическое понимание греха как проступка и ответственности за него, а также, возможно, – как специфического профанирующего проступка. Возвращение к выбору древних переводчиков осуществляется в переводе института перевода Библии в Заокском: «А потому, кто ест этот хлеб или пьет из чаши Господней недостойно, тот грешит против Тела и Крови Господа». Своего рода пересечение концептов «грех» и «вина» присутствует также в чтении 1Тим.5:21, где словоформа χωρὶς προκρίματος ‘без предубеждения’ может передаваться как преже без грѣха (Карпинский Апостол XIV в., Толстовский Апостол XIV в.) при гораздо более частотном безъ (кроме) вьсякия вины. Очевидно стремление калькировать греческое префиксальное образование посредством словосочетания (ср. более «традиционные» структурные кальки бес прѣжеосоужениѧ в Христинопольском Апостоле XII в., кромѣ предиосоуженьѧ в Чудовском Новом Завете XIV в.), при этом основа греческого слова находит соответствие в параллели κρῖμα / грѣхъ, а предлог и приставка в славянском эквиваленте меняются местами. Контекстуальный перевод, безразличный к семантике греческого слова, наблюдается в Рим.7:24, где знаменитое восклицание Павла ταλαίπωρος ἐγω ἄνθρωπος  «несчастный я человек!» передается в ряде списков (Толстовский Апостол и еще три последовательных списка XIV в. – из них два сербских, по данным Г.А. Воскресенского) как грѣшенъ азъ чл҇вкъ. По нашему мнению, это решение возникает в результате влияния семантики всего фрагмента Рим.7:14-25, описывающего конфликт добра и греха в душе человека.