XLIV Международная филологическая научная конференция

«Не пой...»: образы печальной памяти в литературе первой трети XIX в.

Елена Валерьевна Кардаш
Докладчик
старший научный сотрудник
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

188
2015-03-10
15:50 - 16:15

Ключевые слова, аннотация

Доклад посвящен анализу стихотворения А. С. Пушкина «Не пой, красавица, при мне...» (1828), которое рассматривается как пространство сопряжения и взаимодействия актуальных для пушкинской эпохи литературных мотивов и культурных представлений, связанных с концептом «печальной памяти» как объектом культурной рефлексии.

Тезисы

Стихотворение А. С. Пушкина «Не пой, красавица, при мне...» (1828) традиционно рассматривается как поэтическая репрезентация конкретного эпизода авторской биографии. Соответственно, исследователи, как правило, уделяют преимущественное внимание поиску прототипов и уточнению фактов, предположительно легших в основу лирического сюжета (см., напр.: Бартенев 1914: 28–29; Цявловский 1962: 383–384, 386–389; Иезуитова 1974: 133–136). Несмотря на недостаточную доказательность в данном случае буквальных биографических атрибуций и параллелей (см.: Есипов 2002: 106–108), произведение практически не изучалось в качестве составляющей историко-литературной и культурной реальности пушкинского времени. Эту лакуну и призвано восполнить мое исследование.
Пушкинское стихотворение рассматривается здесь как пространство сопряжения и взаимодействия целого ряда литературных мотивов, связанных с образом печальной памяти как объектом культурной рефлексии. Эти мотивы формируют актуальный для пушкинского текста сюжет, основой которого служат отношения между песней (маркером коллективной национальной или религиозной идентичности, носителем и транслятором памяти об историческом прошлом или индивидуальном событийном или эмоциональном опыте), исполнителем и слушателем. Конструктивными моделями этого сюжета, вариативно реализуемого в литературе пушкинской эпохи, выступают, среди прочего, библейский псалом «На реках вавилонских» (Пс. 136: 1–6) и эпизод первой песни «Одиссеи» (ст. 336–344), в котором Пенелопа просит кифариста Фемия прервать песню о возвращении ахейцев из Трои, пробуждающую в ней болезненные воспоминания.
Источником проблематизации служит напряжение между разными представлениями о функции и природе песни; между картинами мира исполнителя и слушателя; между коллективной и индивидуальной реальностями. Примечательно, что к пушкинскому времени последняя оппозиция начинает размываться. Память нации трактуется как производное эмоциональной природы человека, тяготеющей к меланхолии. Соответственно, печальная песня, ассоциирующаяся с образом страны, утраченной лирическим героем, предстает, с одной стороны, транслятором коллективной памяти (см., напр.: Chateaubriand 1834: 437), а с другой –– средством консервации и воссоздания индивидуального опыта. Благодаря этому обозначенный сюжет приобретает возможность реализации с помощью устойчивых «формул» поэтического языка пушкинской эпохи, обладающих собственной историко-литературной и сюжетной традицией (репрезентация воспоминания как видения; воспроизведение облика утраченной любви в чертах новой возлюбленной и т. п). Иными словами, пушкинский текст концентрирует в себе целый ряд актуальных для эпохи литературных мотивов и культурных представлений, имеющих принципиально разную природу, ориентированных на разные традиции и, соответственно, вступающих в неоднозначное динамическое взаимодействие.

Литература:
Бартенев 1914 — Бартенев П. И. Пушкин в Южной России. М., 1914. 
Иезуитова 1974 — Иезуитова Р. В. «Не пой, красавица, при мне...» // Стихотворения Пушкина 1820–1830-х годов: История создания и идейно-художественная проблематика. Л., 1974.
Цявловский 1962 — Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., 1962.
Есипов 2002 — Есипов В. М. «Печаль моя полна тобою...»: (Обзор комментариев) // Московский пушкинист. М., 2002. Вып. 10.
Chateaubriand 1834 — Chateaubriand F.-R. de Œuvres complètes. Paris, 1834. T. 3.