Образная система «Размышлений о Песни Песней» Св. Тересы
Инна Александровна Шалудько
Докладчик
доцент
Гданьский университет (Польша)
Гданьский университет (Польша)
ауд.241
2015-03-11
17:30 -
17:45
Ключевые слова, аннотация
Доклад посвящен
изучению лингвистических особенностей
образной системы «Размышлений о Песни
Песней» Св. Тересы Авильской
(1515–1582), целью которого является
установление механизмов авторской
трансформации традиционных поэтизмов.
Как показывает анализ, главная особенность
образов Св. Тересы состоит в их
дискурсивно-динамическом, антитетическом
и конкретно-ситуативном характере, в
связи с чем их лексический состав в его
вариативности и фразеологической
устойчивости воспринимается не как
изначально заданный, а как извлеченный
из синтаксической структуры.
Тезисы
Библейская
Песнь
Песней представляет собой текст
чрезвычайной важности для христианской
мистики во всех ее проявлениях: без него
немыслима ни мистическая доктрина (ср.
«Проповеди на Песнь Песней» Бернарда
Клервосского или «Проповеди и размышления»
Мейстера Экхарта), ни, тем более, главное
свидетельство мистического опыта –
словесное
творчество. Неслучайно
именно в
Песни Песней черпали вдохновение три
великих испанских мистика: Фрай Луис
де Леон, Св. Хуан де ла Крус и Св. Тереса
де Хесус.
«Размышления о Песни Песней» (Meditaciones sobre los Cantares), как и бóльшая часть литературного наследия Св. Тересы, написаны прозой, синкретичной в жанровом отношении, но стилистически столь однородной, что никаких сомнений в авторстве этого сочинения нет и быть и не может. Прежде всего это касается синтаксиса текста. Не менее яркой в стилевом отношении является образная система текста, которая хоть и строится из готовых элементов, почерпнутых и Песни Песней, но у Св. Тересы, как и у других авторов, приобретает выраженную специфику.
Библейские поэтизмы в традиции христианской мистики подвержены определенным видам трансформаций, как правило, не нарушающим их лексический состав, самыми привычными из которых являются аллегория (или «аллегорическая аллегореза», как в «Струящемся Свете Божества» Мехтильды Магдебургской) и символ (как в поэзии Фрай Луиса и Св. Хуана). Что же касается Св. Тересы, то ее образная система, как отмечают исследователи (А. Сильвети, В. Гарсиа де ла Конча, М. Криадо де Валь и др.), тяготеет к более осязаемым по отношению к выше названным формам выражения изобразительным средствам языка. Отсюда ее склонность к развернутым аналогиям или сравнениям и извлеченным из них метафорам.
Тем не менее, как показывает анализ текста «Размышлений», истинное своеобразие его образного решения заключается в другом: убежденная в божественном характере стиля Песни Песней, Св. Тереса не преподносит готовых образов, а создает иллюзию их непосредственного творения и претворения, прибегая к динамическому приему. При этом опора на изложение религиозного (в частности мистического) опыта, сопряженного с описанием конкретных ощущений, чувств и действий (зачастую парадоксальных), и на принцип его становления – антитезу обусловливает тесную связь образной системы и синтаксиса текста. Такой образ обретает свою окончательную трактовку, лишь пройдя становление всех структурно-содержательных элементов и утверждение лексического состава. Именно поэтому около 60% общего объема текста «Размышлений» представляют собой экспликацию одной единственной инициальной фразы Песни. И здесь, наряду с аналогиями, сравнениями и метафорами, важную роль играет значительно более определенный в структурном отношении тип образности – метонимия, которая основана на компрессии и реализуется в структуре фразы. Ср.: besar con el beso de su boca ← saludar uno a otro con beso [de amor para dar la señal de paz] → dar la señal de paz → dar la paz («лобзать лобзанием уст своих ← приветствовать друг друга лобзанием [любви в знак мира] → приветствовать знаком мира → приветствовать с миром»); субъектом действия здесь выступает Богочеловек, т. е. Христос, явленный в видении, причем «лобзание уст его» – не плеоназм, а выражение высшей степени милости Божьей.
Особенности образа, создаваемого Св. Тересой, состоят в его дискурсивно-динамическом, антитетическом и конкретно-ситуативном характере. Отрицая какую бы то ни было семиотическую условность религиозной символики, писательница взывает к духовному опыту и религиозной практике читателей, благодаря чему ее образы живут и действуют в пространстве-времени.
Постижение специфики образной системы Св. Тересы, таким образом, – это не только залог понимания ее текстов, но и необходимое условие для оценки роли этого автора-мистика в мировом литературном процессе, того вклада, благодаря которому столь позднее явление, как испанская мистика, не стало запоздалым рефлексом европейской мистической традиции, а, напротив, ее новым ярким образцом.
«Размышления о Песни Песней» (Meditaciones sobre los Cantares), как и бóльшая часть литературного наследия Св. Тересы, написаны прозой, синкретичной в жанровом отношении, но стилистически столь однородной, что никаких сомнений в авторстве этого сочинения нет и быть и не может. Прежде всего это касается синтаксиса текста. Не менее яркой в стилевом отношении является образная система текста, которая хоть и строится из готовых элементов, почерпнутых и Песни Песней, но у Св. Тересы, как и у других авторов, приобретает выраженную специфику.
Библейские поэтизмы в традиции христианской мистики подвержены определенным видам трансформаций, как правило, не нарушающим их лексический состав, самыми привычными из которых являются аллегория (или «аллегорическая аллегореза», как в «Струящемся Свете Божества» Мехтильды Магдебургской) и символ (как в поэзии Фрай Луиса и Св. Хуана). Что же касается Св. Тересы, то ее образная система, как отмечают исследователи (А. Сильвети, В. Гарсиа де ла Конча, М. Криадо де Валь и др.), тяготеет к более осязаемым по отношению к выше названным формам выражения изобразительным средствам языка. Отсюда ее склонность к развернутым аналогиям или сравнениям и извлеченным из них метафорам.
Тем не менее, как показывает анализ текста «Размышлений», истинное своеобразие его образного решения заключается в другом: убежденная в божественном характере стиля Песни Песней, Св. Тереса не преподносит готовых образов, а создает иллюзию их непосредственного творения и претворения, прибегая к динамическому приему. При этом опора на изложение религиозного (в частности мистического) опыта, сопряженного с описанием конкретных ощущений, чувств и действий (зачастую парадоксальных), и на принцип его становления – антитезу обусловливает тесную связь образной системы и синтаксиса текста. Такой образ обретает свою окончательную трактовку, лишь пройдя становление всех структурно-содержательных элементов и утверждение лексического состава. Именно поэтому около 60% общего объема текста «Размышлений» представляют собой экспликацию одной единственной инициальной фразы Песни. И здесь, наряду с аналогиями, сравнениями и метафорами, важную роль играет значительно более определенный в структурном отношении тип образности – метонимия, которая основана на компрессии и реализуется в структуре фразы. Ср.: besar con el beso de su boca ← saludar uno a otro con beso [de amor para dar la señal de paz] → dar la señal de paz → dar la paz («лобзать лобзанием уст своих ← приветствовать друг друга лобзанием [любви в знак мира] → приветствовать знаком мира → приветствовать с миром»); субъектом действия здесь выступает Богочеловек, т. е. Христос, явленный в видении, причем «лобзание уст его» – не плеоназм, а выражение высшей степени милости Божьей.
Особенности образа, создаваемого Св. Тересой, состоят в его дискурсивно-динамическом, антитетическом и конкретно-ситуативном характере. Отрицая какую бы то ни было семиотическую условность религиозной символики, писательница взывает к духовному опыту и религиозной практике читателей, благодаря чему ее образы живут и действуют в пространстве-времени.
Постижение специфики образной системы Св. Тересы, таким образом, – это не только залог понимания ее текстов, но и необходимое условие для оценки роли этого автора-мистика в мировом литературном процессе, того вклада, благодаря которому столь позднее явление, как испанская мистика, не стало запоздалым рефлексом европейской мистической традиции, а, напротив, ее новым ярким образцом.