Роль переводного словаря в диалоге культур чрезвычайно велика, часто именно от него зависит, насколько адекватно смыслу происходит интерпретация языкового факта. Можно сказать, что лексикографическому изданию присуща роль своеобразного «зеркала», в которое заглядывает участник межкультурного диалога в целях самоидентификации в контексте иной культуры. Столь же велики и трудности, с которыми сталкивается коммуникант в поисках эквивалентности, а точнее языковых средств, которые эту эквивалентность обеспечивают.            
Понятие эквивалентности в отношении двуязычного словаря может рассматриваться в нескольких аспектах. Во-первых, речь может идти об эквивалентности при отражении левой частью словаря действительности, о представлении национальной «картины мира» в ее свернутом (в соответствии с лексическими минимумами) виде. Это определяет потенциал словаря, или, образно говоря, размер и разрешающую способность «лексикографического зеркала». С другой стороны, национальная понятийная модель, представленная в левой части, отражается в иноязычной «концептуальной амальгаме» правой части. В результате такого «двойного» отражения мы имеем набор словарных эквивалентов, которые, реализуясь в процессе коммуникативного акта в эквиваленты переводные, должны обеспечивать смысловую эквивалентность между исходным и переводным текстами.В этой связи представляется любопытным рассмотрение некоторых польско-русских лексических параллелей (например, abiturient – абитуриент, ołtarz – алтарь, uczeń – ученик, publiczny – публичный и др.), демонстрирующих семантико-социокультурные различия, восходящие к лингвоспецифичности рассматриваемых концептов. Традиционно в переводных словарях такие лексемы выступают в качестве полных эквивалентов без учета этой специфики, т.е. «лексикографическое зеркало» оказывается в определенной степени «кривым». А это приводит к неправильному использованию русской лексемы в речи, своего рода «коммуникативной аберрации».