1. Различие, предложенное Тредиаковским между красноречием «простым и дружеским» и красноречием «витиеватым и тонким», свидетельствует о его стремлении   отделить стиль «витиеватый и тонкий» не только от стиля «простого и дружеского», но и от среднего и высокого стилей, с которыми смешивали «витиеватый» стиль сторонники классической теории трех стилей.
 2. Первая часть «Слова о витийстве» представляет собой гимн Царице Элоквенции, которая рассуждает о всех вещах и науках, изучающих видимый и невидимый миры. В этой части господствует возвышенный стиль, соответствующий возвышенным предметам. Вторая часть – гимн родному языку, написанный цветистым, украшенным слогом, сочетающим в себе свойства как возвышенного, так и простого слога.
 3. Третья часть «Слова о витийстве» написана простым, дидактическим (научным) слогом,  за исключением амплификаций в живописном описании Нужды, матери «всякому искусству», и посвящена словам, тропам и синонимам. Из трех причин метафоры (и тропов вообще) Тредиаковский сохраняет только первую – необходимость. В конце третьей части своей речи Тредиаковский говорит о теории синонимов аббата Жирара. Вслед за аббатом Жираром, Тредиаковских также полагает, что не существует абсолютных синонимов: «нњтъ ни одного всеконечно соименнаго слова».
4. В четвертой части «Слова о витийстве», иллюстрирующей местами употребление Тредиаковским «витиеватого и тонкого» стиля, мы обнаружили скрытую полемику русского филолога с идеями Б. Лами. Не ссылаясь прямо на «Риторику» Лами, Тредиаковский возражает против всякого объяснения разнообразия индивидуальных стилей различными особенностями мозга.
 5. «Слово о витийстве» Тредиаковского свидетельствует о передовых и оригинальных взглядах на риторику его автора, к сожалению, до сих пор по достоинству в отечественной филологии не оцененных и не являвшихся предметом источниковедческого анализа.