Жанр утопии, получивший распространение начиная с эпохи Возрождения, за четыре века своего существования претерпел существенные изменения. Попытки воплотить в жизнь мечты об идеальном социальном устройстве, о всеобщем равенстве и братстве обернулись величайшими катастрофами ХХ века. Вместо веры в блага прогресса человек стал испытывать страх перед искусственным разумом, могущим поработить человечество, вместо веры во всеобщее равенство − страх пред тоталитарными режимами. Осознание того, что человечество не меняется в лучшую сторону на протяжении веков, а только придумывает более изощренные способы мучения себе подобных, стало одной из причин того, что утопию в ХХ веке практически вытеснила антиутопия. В эпоху постмодернизма, для которого характерно недоверие ко всем большим нарративам, великим идеям, проектам всеобщего счастья, разочарование во всех видах социального реформаторства и в человеке как возможном носителе идеала, возрождение утопии как жанра на первый взгляд представляется невозможным. Однако именно в эту эпоху тотального разочарования человек, может быть, как никогда нуждается в идеале, жаждет поверить хоть во что-нибудь светлое и прекрасное. Русскому постмодернизму, в отличие от западного, в большей степени присущ дидактизм: несмотря на заложенную в текстах интенцию разрушения всех иллюзий, принимаемых за реальность, в них, однако, отчетливо просматриваются горизонты утопии. В докладе на примере творчества В. Пелевина рассмотрен образ постмодернистской утопии.