«Скифство» в новелле Е. И. Замятина «Мамай»
Никита Евгеньевич Косьяненко
Докладчик
магистрант 1 курса
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский государственный университет
Русская литература: история (онлайн)
2022-04-20
14:00 -
14:20
Ключевые слова, аннотация
Новелла Е. И. Замятина «Мамай» (1920) зачастую трактуется
как история о непростой судьбе интеллигента после революции
и наступающей эре дикости. Однако такое толкование не исчерпывает
проблематики текста. В настоящем докладе предпринята попытка рассмотреть
произведение в контексте философско‑политической концепции «скифства».
Тезисы
В докладе предпринята
попытка рассмотреть новеллу Е. И. Замятина «Мамай» в связи с философско‑политическим
движением «скифства», лидером которого был
Р. В. Иванов-Разумник. Революция членами движения воспринималась
как начало процесса, в ходе которого Запад должен был очиститься
от цивилизационной пошлости. Россия же в этом сценарии выступала
в роли проводника могучей восточной витальности. Эмблемой теории
стал «любопытный скиф», живо воспринимающий лучшие достижения западного
мира и стремительно разрушающий всё в этом мире отмирающее.
Известно, что изложенная историософская концепция отразилась в позднем творчестве Замятина, пьесе «Аттила» и романе «Бич Божий», но, вероятно, с тем же кругом проблем связана и новелла «Мамай», обнажающая сложное отношение писателя к «скифам». Это становится очевидно, если взглянуть на произведение в контексте замятинских статей 1918 г.: «Домашние и дикие» и «Скифы ли?», где он выдвигает участникам кружка обвинение в «оседлости» и мещанстве.
Именно так можно охарактеризовать жизнь заглавного героя новеллы, Петра Петровича Мамая, целиком и полностью подчинённого в быту своей жене. С этой идеей корреспондирует и образ дома-корабля, устремлённого в будущее. Переосмысляя топос корабля‑государства, автор наделяет понятие дома негативной семантикой: дом должен быть преодолён революцией, но этого не происходит.
Автор бурлескно снижает образ «любопытного скифа», наделяя его чертами традиционного «маленького человека». Герой новеллы «генетически» связан с Акакием Акакиевичем Башмачкиным, от которого им унаследован основной контур поведения и любовь к буквам. Ближайшим же «родственником» персонажа, наверное, следует считать Аполлона Аполлоновича Аблеухова: полное имя Пётр Петрович Мамай также говорит о давнем восточном происхождении при сильнейшем влиянии европейской культуры, приводящем к тому, что себя самого герой идентифицирует с Западом. Неслучайно весь текст равномерно пронизан многочисленными отсылками и к «Шинели» Н. В. Гоголя, и к «Петербургу» А. Белого.
Смысловой пуант новеллы заключается в том, что «азиатская дикость» героя проявляется только в отчаянии от разлучения с западной культурой, ведь без неё он не мыслит своего существования.
К тому же умерщвление мыши, которым завершается повествование, благодаря деталям, превращается в карнавализованное соположение Мамаева побоища и сражений Русско-японской войны, приобретая неоднозначный символический смысл.
Известно, что изложенная историософская концепция отразилась в позднем творчестве Замятина, пьесе «Аттила» и романе «Бич Божий», но, вероятно, с тем же кругом проблем связана и новелла «Мамай», обнажающая сложное отношение писателя к «скифам». Это становится очевидно, если взглянуть на произведение в контексте замятинских статей 1918 г.: «Домашние и дикие» и «Скифы ли?», где он выдвигает участникам кружка обвинение в «оседлости» и мещанстве.
Именно так можно охарактеризовать жизнь заглавного героя новеллы, Петра Петровича Мамая, целиком и полностью подчинённого в быту своей жене. С этой идеей корреспондирует и образ дома-корабля, устремлённого в будущее. Переосмысляя топос корабля‑государства, автор наделяет понятие дома негативной семантикой: дом должен быть преодолён революцией, но этого не происходит.
Автор бурлескно снижает образ «любопытного скифа», наделяя его чертами традиционного «маленького человека». Герой новеллы «генетически» связан с Акакием Акакиевичем Башмачкиным, от которого им унаследован основной контур поведения и любовь к буквам. Ближайшим же «родственником» персонажа, наверное, следует считать Аполлона Аполлоновича Аблеухова: полное имя Пётр Петрович Мамай также говорит о давнем восточном происхождении при сильнейшем влиянии европейской культуры, приводящем к тому, что себя самого герой идентифицирует с Западом. Неслучайно весь текст равномерно пронизан многочисленными отсылками и к «Шинели» Н. В. Гоголя, и к «Петербургу» А. Белого.
Смысловой пуант новеллы заключается в том, что «азиатская дикость» героя проявляется только в отчаянии от разлучения с западной культурой, ведь без неё он не мыслит своего существования.
К тому же умерщвление мыши, которым завершается повествование, благодаря деталям, превращается в карнавализованное соположение Мамаева побоища и сражений Русско-японской войны, приобретая неоднозначный символический смысл.