В данной работе ставится вопрос о возможностях и способах перевода цветовой гаммы стихотворения «Бузина» на немецкий язык. В качестве материала используется перевод известной немецкой поэтессы С. Кирш «Holunder», 1974 г. Сложность состоит в том, что цвет в данном стихотворении выражен не только и не столько цветовыми прилагательными, сколько концептами художественного мира Цветаевой. К примеру, любопытно, как переводчик отражает в своем переводе цветаевский концепт «кори», так как он несет в себе достаточно яркое значение «красноты красного». Корь — это не столько болезнь, это цвет в понимании Цветаевой. Во-первых, стоит отметить, что в самом слове возникает перекличка корней (любимый прием Цветаевой) со словом «красный».  В этом же ряду стоят такие слова как: костер,  корь, краски, сургуч, коралл, кровь. В этих словах-концептах заложена цветопередача. Видно, что переводчик знаком с особенностью творческой манеры Цветаевой, поэтому и отказывается переводить «корь» дословно (как «Masern»), выбирая схожую с медицинской точки зрения болезнь — краснуху. На это стоит обратить внимание, т. к. в этом случае переводчику удается передать творческую манеру Цветаевой, ведь по-немецки краснуха звучит как «Röteln» («rot» — красный). Во втором случае, то же слово переводится как «Röte» — краснота. Довольно удачно, но при этом  ощущается потеря  смысла. При такой болезни красные пятна имеют свойство как будто «рассыпаться» по телу, как те самые «коралловые мелкие бусы», а значит и ягоды бузины или рябины. Для Цветаевой даже болезнь ассоциируется с детством, с Родиной и даже с собственными стихами (Вспомним: «Плохие стихи как корь, ими нужно переболеть в детстве»). Таким образом, два концепта вместе передают тему Родины и детства, а следовательно их невозможно заменить никакими другими. Что касается слова-концепта «кумач», не уточняется, какого именно он цвета (в словаре Даля говорится, что мог быть и синего), но русский человек понимает, что это тот самый ярко-красный кумач, из которого изготавливались большевистские флаги, знамена. Именно кумач ассоциируется в советском сознании с цветом «кровавого флага». Вот что спрятано в одном слове, которое неудачно переводится Кирш как «красный ситец» («roter Kattun»), хотя и в немецком языке есть слово «Kummatsch», аналогичное русскому. Сама, будучи поэтессой, Сара Кирш почувствовала и сумела передать творческую манеру другого поэта, однако в некоторых случаях ей не хватает навыков «узнавания», «русскости» в понимании тончайших, едва намеченных деталей и образов времен советской России, выраженных большей частью именно цветом, понять которые можно правильно их истолковав.