Ключевые слова: А. Морев; ленинградский андеграунд; литературная репутация

Для авторов неподцензурной литературы Ленинграда второй половины XX в. кажется естественным существование в рамках обществ и объединений (к примеру, т. н. «поэты филологической школы» или «ахматовские сироты»). Тем не менее, значимую роль для развития второй культуры играют отдельные яркие фигуры, чье творчество не связывается с деятельностью определенных групп. Здесь в пример приведём Р. Мандельштама, А. Морева, Л. Аронзона, В. Кривулина — авторов, ставших своеобразными ориентирами для своего времени и последующих поколений.
В отличие от Р. Мандельштама, Л. Аронзона и В. Кривулина ни творчество, ни факты биографии Морева (1934—1979) еще не получили освещения в научной литературе, а многие его произведения так и не были опубликованы. Вместе с тем Морев представляется заметной фигурой на литературной арене 1960—70-х: его поэтические выступления производили сильное впечатление на слушателей и не единожды находили отражение в воспоминаниях, стихи и прозаические тексты печатались в самиздатских журналах. С 1981 по 2001 гг. по инициативе А. Домашёва (близкого друга поэта) было выпущено 4 машинописных сборника «Венок другу», включающих в себя стихотворения и другие материалы, посвященные памяти Морева.
В настоящем докладе мы впервые рассмотрим литературную репутацию Морева, реконструируя ее в основном при помощи анализа эго-документов эпохи. Прежде всего мы ориентируемся на мемуарные записи современников поэта — Б. Тайгина, Г. Горбовского, К. Кузьминского, Э. Шнейдермана и др., неопубликованные материалы из цифрового архива музея нонконформистского искусства на Пушкинской, 10, собранные Домашёвым и включающие в себя дневниковые записи знакомых Морева по ЛИТО «Нарвская застава», газетные публикации и отзывы из редакций журналов, а также на описание личного фонда поэта, хранящегося в Рукописном отделе ИРЛИ РАН [Царькова, 2019: 215—218].
Рассматривая процесс формирования литературной репутации Морева в официальной и неофициальной среде, можно проследить не только тенденцию к мифологизации образа поэта и попытки посмертной сакрализации его фигуры, но и утверждение среди современников все более отстраненной позиции относительно его творчества. Эти тенденции связаны с личным самоопределением Морева, который намеренно не противопоставлял свое творчество официальной печати, но в то же время не подстраивался под общепринятые представления о советском литературном каноне.
Если соглашаться с утверждением, что понимание неофициальной литературы возможно только через знание логики, внутри которой она существовала, то исследование процессов формирования литературной репутации (как в официальной, так и в неофициальной среде) становится важным шагом на пути восстановления и осмысления этой логики, и, соответственно, пути развития отечественной культуры. Так, в ходе нашего исследования удается выделить факторы, определяющие модель восприятия личности и творчества Морева, которая начинает складываться на основе его публичных выступлений. Косвенно на нее влияет и репутация ЛИТО, где формируется близкий круг общения поэта. В дальнейшем образ Морева отчасти мифологизируется; в материалах 1990-х гг. (в отличие от предшествующих десятилетий) все больше начинает подчеркиваться его связь с андеграундной культурой Ленинграда.

Литература:
Царькова Т. С. Из последних поступлений в Рукописный отдел Пушкинского Дома (фонд Александра Морева) // Русская литература. 2019. №4. С. 215—218.