Главными героями культовых фильмов, получивших народное признание, становятся бунтари или мстители, действующие вне рамок закона и вершащие не столько правосудие, сколько самосуд. Контроль в контексте драматургического построения повествования напрямую соотносится с понятием нормативности, которая выражается на трех уровнях воспроизведения характера главного героя: личностная норма поведения и оценка окружающей действительности, норма морально-этическая, связанная с пониманием Божественной сути мироустройства, и норма социальная. Подобная модель соотносится с трехуровневой моделью сознания, описанной психоаналитиком З. Фрейдом, который утверждал существование трех основных элементов психики: бессознательно-иррациональное ИД, запретительная норма Сверх-Я и осознанное Я. Конфликт, возникающий между бессознательно-побудительной силой и социальными ограничениями, выражается в драматургической ситуации бунта и мотивирует героя к аморальным поступкам, противоречащим этическим рамкам общественного порядка. Однако именной такое открытое сопротивление устоявшейся нормативности наиболее притягательно для зрителя, так как оно обнажает его подавленные желания, которые находят симулятивное воплощение при просмотре фильмов путем идентификации себя с главным героем. Подобная притягательность центрального персонажа, желающего восстановить справедливость, становится для зрителя причиной размытия аксиологической системы, что приводит к поощрению ложных побудительных инстинктов, свойственных архаическому общественному сознанию. По причине изобилия кинокартин, воспроизводящих тему мщения, следует предположить, что сюжет мести может претендовать на роль метасюжета с позиции его смысловой основы, закономерной событийности и механизмов взаимодействия персонажей истории.