Начиная с конца XVIII — начала XIX в., с эпохи Национального Возрождения в Чехии, Петербург то и дело появляется на страницах чешской литературы. Интерес к России подкреплялся историческими событиями: русские войска трижды проходили через Чехию во время наполеоновских войн. Позже, увлечение чешских патриотов панславистскими идеями, — все это способствовало появлению образа русской столицы на страницах чешской литературы. Немецкое имя города, его статус столицы империи, — вызывали отрицательные коннотации в чешском сознании. Петербург ассоциировался с имперской Веной, немецкоязычным городом, столицей Австрии, притесняющей все славянское. Мужской род имени собственного, кроме того вызывал аллюзию Берлина, мужского агрессивного начала, противостоящего женскому началу Праги, архетипически соотносящейся с княгиней Либушей, матерью народа. Прага же связывалась с Москвой — средоточием национального духа, славянской столицей. Москва-матушка была тесно связана с олицетворенным образом Праги, матери городов. Описание Праги-женщины уходило своими корнями в древнечешскую литературу (Hádání Prahy s Kutnou Horou 1420) и никогда не прерывалось. XIX в. оставил в чешской литературе образ бездушного чиновничьего Петербурга. Несмотря на то, что имя собственное было калькировано. Petrohrad — так назывался Петербург в Чехии. XX в. привнес с собой новые тенденции в описание Петербурга-Ленинграда. Чешская литература отдает дань героической истории города, революционным дням, 900-дневной блокаде. Красота города также не оставляет равнодушными чешские сердца. Город описывается как бы «глазом», но не сердцем. Сердце чеха скорее принадлежит исконной русской столице-Москве.